«Сегодня книги не сжигают», — неосторожно восхищается автор предисловия к «451° по Фаренгейту». Конечно, сжигают повсюду в мире, и современное состояние знаний наводит на мысль, что пожары разгораются все чаще. Незамысловатый роман сделал Рея Брэдбери знаменитым и уже в 1953 г. стал культовой книгой интеллектуалов, задыхавшихся в реакционном пуританском воздухе Америки тех лет. «Жечь было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются». Так начинается роман Брэдбери. Станет ли пожарный-пироман Монтаг мыслить иначе? «Зачем мне читать?» Многие наверняка знают наизусть отдельные куски этой книги:
«— Я — «Республика» Платона. Хотите прочесть Марка Аврелия? Мистер Симмонс — Марк Аврелий.
— Рад знакомству, — сказал мистер Симмонс»[115].
Рассуждая о библиотеках, было бы странно не упомянуть имя Борхеса и не процитировать ни одной фразы из его произведений. Какой-нибудь шутник наверняка учудил бы забавную эскападу. Так произошло с «Библиотекой Робинзона» — неизданной рукописью, проданной в 2001 г. за 300 000 франков и украшающей ныне собрание одной из южноафриканских библиотек. Эксперт датировал текст 1930 г., вдова писателя утверждает, что это фальшивка, а Жан-Пьер Бернес считает его подлинным. Там есть такие строки о Коране: «Обещанный на его страницах ад не так жесток, как маленький островок, где из всех книг в библиотеке есть только Коран». Не слишком тонкая провокация для человека, считавшего, что в его жилах течет арабская кровь, раз уж не повезло родиться евреем. Будущие Робинзоны должны взять на заметку, что Полное собрание сочинений Борхеса в великолепном издании «Плеяд» составляет два тома и очень подходит для чтения на пустынном острове, вот только издатель не имеет права продажи из-за запрета, наложенного правообладателем. Думается, нашего героя эта ситуация развеселила бы…[116]
Каждая фраза «Вавилонской библиотеки» кажется созданной для того, чтобы следующие поколения литераторов могли использовать ее в качестве эпиграфа, а в «Конгрессе» автор переходит к сути: логика действий бесконечной Вселенной такова, что она готовит собственное исчезновение. Дон Алехандро приказывает сжечь библиотеку Мирового Совета: «В разрушении есть загадочное наслаждение; сияющие языки огня потрескивают и рвутся вверх… Во дворе остались лишь ночь, зола и запах горелого». Этот рассказ 1955 г. — не лучшее произведение автора, но Борхес через 20 лет настаивал на его включении в двухтомник, называя «самым автобиографичным»: «…это описание мистического опыта, которого у меня не было, но который я пытался вообразить». Объяснение странное, даже абсурдное, но такое «борхесовское»…
Богумил Грабал, живший в 1968 г. в Праге, хорошо знал, что такое советское давление на библиотеки. Он написал роман «Слишком шумное одиночество», увидевший свет в 1976 г. Действие происходит во время Второй мировой войны. Главный герой — рабочий Ганта, он прикован к гидравлическому прессу, уничтожающему тонны замечательных и вполне заурядных книг, которые товарищи в течение тридцати пяти лет день за днем вываливают ему на голову. В таких условиях начинается перекрестный разговор между Иисусом, Лао-цзы, Кантом и Ван Гогом. «Я никогда не чувствую себя покинутым, я один и могу жить в одиночестве, населенном мыслями, я — Дон Кихот бесконечности и вечности, а бесконечность и вечность имеют слабость к подобным мне людям». Пытаясь покормить голубя, чешский король многословия в 1997 г. выпал из окна шестого этажа больницы, откуда его должны были наутро выписать. Всю жизнь Грабал говорил, что боится упасть или ощутить желание выброситься из окна собственной квартиры: он жил на шестом этаже.
115
Р. Брэдбери. «451° по Фаренгейту». Перев. Т. Шинкарь, Э. Баштлова, Л. Жданова. М.: Терра. Собр. соч. в 2 т. Т. 2.
116
Все любители книг, и особенно дожившие до старости писатели, с изумлением и ужасом прочтут короткое исследование Анатоля де Монзи «Вдовы, живущие славой покойных мужей», конечно, если его переиздадут (сейчас оно доступно на микрофильме в НБФ или в Сети).