3.
ПУТИН (пишет). «Милый дедушка! Когда ты привез меня сюда, а сам уехал, ты напоследок меня попросил, чтобы я берег Россию, но у меня не получается ее беречь. Она очень большая и непонятная. Мне бы самому от нее сберечься. У меня, дедушка, охраны больше чем у тебя, в пять раз, а ездить все равно страшно. Милый дедушка, Борис Николаевич! Сделай божецкую милость, верни все как было, забери меня отсюда обратно к Пал Палычу Бородину, в свою администрацию! Я буду за ним кредитные карточки таскать, а за тебя молиться…»
4.
Ельцин, сидя на печи.
ЕЛЬЦИН. «Прощай, милый дедушка! Кланяйся Тане и всей семье. Остаюсь всегда твой политический внук Ванька». (Смотрит на конверт, читает). «На деревню дедушке…» Надо же, дошло.
ГОЛОС ТАНИ. Что до тебя дошло, папа?
5.
Спящий на лавке, тонко поскуливающий, Путин.
Титры.
Старая пленка. Символ киностудии «Мосфильм» — Рабочий и Колхозница, крутящиеся, как положено, на фоне Спасской башни.
Титр: ЗИМА В МОСКВЕ (по мотивам драматургии начала пятидесятых)
1.
Черно-белое кино. У окна с дивным видом на Москва-реку стоят Ельцин и Черномырдин. Раннее утро.
ЕЛЬЦИН.
Скажи, мой друг, ты любишь ли Москву?
ЧЕРНОМЫРДИН.
Как можно не любить свою столицу!Здесь краны строек взмыли в синеву,Какие тут сады, какие лица!..
ЕЛЬЦИН.
Ответственные! — Виктор, друг, скажи,Ты помнишь ли: чего мы на рассвете,Который раз уж веки не смежив,Встречаем утро в этом кабинете?
ЧЕРНОМЫРДИН.
Борис, я помню! Мы хотим странеЗарплаты выдать, чтоб врачи, ткачи ли,Шахтер, монтер, учитель, инженерСполна за труд свой денег получили!
ЕЛЬЦИН.
Труд доблестный, геройский, огневой,Во льдах холодных и горячих дюнах…
ЧЕРНОМЫРДИН.
Во имя достижения всего,Что партия наметила, подумав!
ЕЛЬЦИН.
Вот почему уснуть нам недосуг!
ЧЕРНОМЫРДИН.
А денег нет. Их нету и не будет.
ЕЛЬЦИН.
Зачем же мы не спим тогда, мой друг?
ЧЕРНОМЫРДИН.
Не можем спать, когда без денег люди!Но вот уж дым опять пошел трубой…Скажи, но не получится ли снова,Что ты нарушишь данное тобойТрудящимся торжественное слово?
ЕЛЬЦИН.
Нет, Виктор, слово я сдержу свое —Ведь это слово, данное народу:Придет зарплата в каждое жильеДо, значит, наступающего года!
ЧЕРНОМЫРДИН.
ЕЛЬЦИН.
Дай мне руку, друг!Смотри: идут трудящиеся массы.Они прекрасны. Если вспомнишь вдруг,Где им зарплату взять, скажи мне сразу!
2.
Раннее утро. Вид на Москву из Белого дома. Аскетичный кабинет, портрет Ельцина на стене. Чубайс заканчивает рукопись.
ЧУБАЙС.
Три года я не разбирал кровать,Нет времени сварить себе сосиску…Но кто-то же был должен описатьВесь ход приватизации российской!Не глупый буржуазный детектив,Не пошлые бульварные романы, —Перо, все кривотолки прекратив,Реформы отразило без обмана!Не гонорар мне грезился во сне,Но если все же деньги мне заплатят,Я другу их отдам. А друг их — мне…А в остальном — пяти процентов хватит.
3.
БЕРЕЗОВСКИЙ (входя).
ЧУБАЙС.
Проходи, садись.Надеюсь, на меня не держишь злобы.Принципиальной критикой, Борис,С тобой мы делу помогаем оба.И если кто-то хоть родную матьПоставил выше общих интересов,Ему помогут это осознатьТоварищи, вернув на путь прогресса!
БЕРЕЗОВСКИЙ.
Я, Анатолий, понял наконец,Что ошибался, совмещая ложноГосслужбу и корыстный интерес —Их совместить в России невозможно!Отныне, где бы мы не появлялись,В Чечне или в республике Саха,Все скажут: мы для Родины старались,А не для денег.
ЧУБАЙС.
(Крепко пожимают друг другу руки.)
4.
Ельцин стоит у окна. Оглядывается. В дверях стоит Куликов.
ЕЛЬЦИН.
Что делаете вы в столь ранний часВдали от дома. Даже мне неловко!
КУЛИКОВ.
Полночи я мечтал увидеть вас:Мой дом — Петровка, и постель — Петровка.
ЕЛЬЦИН.
КУЛИКОВ.
Сяду, нету сил стоять.Не сплю, не ем. Не пью. Одна работа.
ЕЛЬЦИН.
КУЛИКОВ.
Мне Петровка — мать.А все ради чего? Ради народа!Не гаснут окна в здании, ни-ни!Преступность вся у нас, как на ладони.Докладываю: мы уже одни.
ЕЛЬЦИН.
КУЛИКОВ.
Остальные в зоне…Но должен вам покаяться… У нас…Мне стыдно…
ЕЛЬЦИН.
КУЛИКОВ.
Недоработка!Под Тулою украден керогаз,А вор не пойман!
(Плачет).
ЕЛЬЦИН.
Вот как?!Ты огорчил меня до глубины.Ведь воровство наказано должно быть!
КУЛИКОВ.
ЕЛЬЦИН.
Вы должныСначала отдохнуть.
КУЛИКОВ.
(Падает головой на стол и засыпает).
ЕЛЬЦИН.
Уснул. Какой отчаянный боец!Как зла не любит, как народу предан…С такими мы одержим наконецНад тульским вором полную победу!
5.
День. Вид на Манежную площадь. Селезнев и Зюганов под портретом Ленина.
СЕЛЕЗНЕВ.
Геннадий, не принять ли нам бюджет?Ведь это крайне важно для народа.
ЗЮГАНОВ.
Ты прав, Геннадий: люди ждут победИ коренного к свету поворота!
СЕЛЕЗНЕВ.
Насчет людей ты совершенно прав!О них все время думаю, Геннадий:О чаяниях их, защите прав,Доходах, детях — раз по десять на день.За них бюджета каждою строкойБорюсь, не спя ночей, не видя света…Оленевод моей ведет рукой,Когда веду я чтение бюджета!
ЗЮГАНОВ.
Но бди, Геннадий! В этот час, когдаВдоль всей границы затаилось НАТО,Здесь пятая колонна без стыдаВершит раздел страны среди разврата!
СЕЛЕЗНЕВ.
Геннадий! Коммунисты, под лучомРубиновой звезды, с иконой вместе,Ведомые нетленным Ильичом,Еще в уме, и в совести, и в чести!
ЗЮГАНОВ.
И все же я хочу тебе сказать,Геннадий, самокритики в порядке:Еще с тобою нам нельзя дремать —В рядах законодательных негладко!Такие есть, которые, когдаКолхозник пашет, и пыхтит рабочий,Жалеют депутатского труда,В палате нижней трудятся не очень!
СЕЛЕЗНЕВ.
Геннадий, это правда. Мы должныВсе жертвовать народу для победы.Я год уже не ужинал. А ты —Согласен ли работать без обеда?
ЗЮГАНОВ.
Обед — полдела! Я давно ужеПрактически не сплю народа ради!
СЕЛЕЗНЕВ.
Геннадий! Не принять ли нам бюджет?
ЗЮГАНОВ (указывая на ленинский портрет, торжественно).