«Стараниями Новикова, — как справедливо считал А. Т. Болотов, — весьма многим одаренным склонностью к наукам и способностью к писанию и сочинениям отворен был путь и преподан случай и возможность к оказанию своих способностей и сил разума, так что чрез самое то сделались они потом сочинителями и такими авторами, которые ныне истинную честь приносят своему отечеству»[89].
Важное место в системе новиковских просветительных предприятий занимала филантропическая библиотека. Наряду с педагогической и переводческой семинариями она успешно обслуживала его издательство, являясь одновременно центром пропаганды идей нравственного самоусовершенствования и масонского учения. Ни в официальных документах, ни в эпистолярном наследии читателей этой библиотеки не сохранилось почти никаких сведений о ней. Однако факт ее существования не подлежит сомнению, об этом свидетельствуют воспоминания двух сотрудников Новикова — поэта И. И. Дмитриева и митрополита Евгения (Е. А. Болховитинова) [90].
Нам представляется, что библиотека дружеского ученого общества, а затем — Типографической компании была подобна дому с потайными комнатами. Непосвященные в масонское братство допускались только в «прихожую», хотя и здесь имелся богатый выбор философско-назидательных сочинений, вводивших в круг нравственных и теологических проблем масонского учения. Посвящение в орден открывало доступ в «герметическую» (тайную) библиотеку, укомплектованную полным собранием трудов учителей и теоретиков вольного каменщичества[91]. Первое время публичная и «герметическая» библиотеки находились в разных концах Москвы (первая — при Университетской типографии, другая — на квартире у Шварца), однако впоследствии они слились воедино и были размещены в шести просторных комнатах Тендрякова дома.
О характере и структуре фондов этого книжного собрания можно судить только по дошедшим до наших дней описям, составленным при конфискации новиковского имущества[92]. В силу многих причин документ подобного рода не дает реальной картины состояния библиотеки Дружеского ученого общества в годы расцвета просветительной деятельности Новикова. И все-таки, за неимением других источников, воспользуемся плодами многомесячных трудов екатерининских цензоров.
К апрелю 1792 г. в библиотеке насчитывалось более 4000 названий (8,5 тыс. томов) книг, журналов и рукописей на русском, латинском, греческом, немецком, французском, голландском, польском, английском и арабском языках.
Здесь был представлен практически полный репертуар новиковских изданий. Избранную библиотеку оригинальных и переводных сочинений на русском языке дополняли книги, напечатанные в других петербургских и московских типографиях. Из отечественной беллетристики следует назвать первые издания сочинений М. В. Ломоносова и В. К. Тредиаковского, «Сатиры» (Спб., 1762) А. Д. Кантемира, «Россияду» (М., 1779) и «Чесменский бой» (Спб., 1771) М. М. Хераскова, романы Ф. А. Эмина, драматические сочинения Екатерины II, И. А. Дмитриевского, Б. Е. Ельчанинова и В. И. Лукина. Читатели могли получить в новиковской библиотеке «Илиаду» Гомера в переводе Е. И. Кострова (Спб., 1787), трагедии Корнелия, переведенные Я. Б. Княжниным, «Телемака» Фенелона (Спб., 1767) и «Дон Кихота» Сервантеса (Спб., 1769). Вниманию любителей книг философских и политических предлагались «Наказ» Екатерины II, «Российская история» Ф. А. Эмина (Спб., 1768–1769), «Полное описание деяний Петра Великого» Ф. О. Туманского (Спб., 1788) и «Журнал Н. П. Рычкова» (Спб., 1770). Картину современного состояния российской словесности довершали комплекты журналов, начиная с «Ежемесячных сочинений к пользе и увеселению служащих» (Спб., 1755–1764) и «Трудолюбивые пчелы» (Спб., 1759) до «Санктпетербургского вестника» и «Беседующего гражданина».
Коллекция классических сочинений античных писателей, крупнейших мыслителей и художников Возрождения, мэтров классицизма и провозвестников эпохи сентиментализма, а также естественнонаучные труды, широко представленные в библиотеке, могли бы украсить собой любое крупное государственное книгохранилище того времени.
Библиотека Дружеского ученого общества не стояла мертвым капиталом на книжных полках. Об этом косвенно свидетельствуют неожиданные лакуны в многотомных сочинениях и комплектах периодических изданий — следы находящихся в чтении и «зачитанных» книг. Любопытно отметить, что здесь имелось по нескольку экземпляров наиболее популярных у читателей романов и драматических сочинений.
90
Дмитриев И. И. Взгляд на мою жизнь. — М., 1866, с. 47, 276; Евгений. Словарь светских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших в России. — М., 1845, т. 2, с. 105.
91
Историк и архивист XIX столетия П. А. Безсонов в книге «Типографская библиотека в Москве» (М., 1859, с. 32) сообщает о том, что книги из библиотеки Дружеского ученого общества выдавались как «адептам» (т. е. членам масонских лож), так и «всем приближавшимся», и называет имя ее заведующего — М. И. Невзорова. К сожалению, исследователь не указал источник, откуда им почерпнуты эти сведения.
92
Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских, 1871, кн. 3, отд. V, с. 24–46; ЦГИА, ф. 735, оп. 10, д. 1; ЦГАМ, ф. 16, оп. 29, д. 64, л. 216–221,222-224, 230–233, 225–229, 234–247 а, 262–274, 258–261, 2476 — 251, 252–257; В мире книг, 1976, № 3, с. 80–82.