Закат эпохи «просвещенного абсолютизма» ознаменовался радикальным пересмотром всех важнейших законоположений в области печати. Опрометчиво издав архилиберальный указ о вольных типографиях, Екатерина II вплоть до 1796 г. не прекращала попыток максимально сузить сферу его действия. Характерна резолюция императрицы на словесный доклад, представленный ей Сенатом в 1791 г.: «Просят вновь заводить вольные типографии, которых уже есть семь (в Москве). Заводить оные указом позволено, но какому роду людей не именовано; по силе же 29 статьи Дворянского положения и 105, 111 и 117 статей Городского положения, кажется, всякий торг и заведения, к каковым присовокупляются и типографии, принадлежат в городе купцам и мещанам, в чем и ее императорское величество согласна»[212]. Конечно, все эти поправки и разъяснения к указу 1783 г. не могли иметь обратной силы, однако косвенно они несомненно подрывали юридический статус новиковских издательских предприятий.
После увольнения из Университета дела издателя с каждым днем шли все хуже и хуже. «Новиков, — записал осенью 1789 г. в своем дневнике А. Т. Болотов, — находился тогда в весьма критическом положении. Учиненное ему запрещение, опечатание его книжной лавки и, наконец, отнятие у него Университетской типографии сделало ему ужасный подрыв, и состояние его было очень хило… Оставался он мне за целый почти год должным, и все тамошние московские знакомцы советовали мне, чтоб я старался получить с него деньги как можно скорее, дабы он не обанкрутился». Некредитоспособность Новикова «уменьшала» в Болотове «охоту» продолжать «Экономический магазин» — его последнее рентабельное издание[213].
Болотова связывали с Новиковым прежде всего деловые отношения, и, естественно, что издатель не мог ожидать от этого расчетливого и педантичного сотрудника никакого снисхождения. Иное дело — компаньоны из масонского лагеря. Поддержав морально и материально просветительные и филантропические предприятия брата Коловиона в период их расцвета, масонские начальники поспешили отречься от него при первых же неудачах. Страх за свой кошелек оказался сильнее мистических уз братства и даже элементарной человеческой порядочности.
Немалый ущерб делам Типографической компании нанес недалекий и мстительный эмиссар немецких масонов барон Шредер. По его вине на плечи Новикова свалилась дорогостоящая и невыгодная покупка Гендрикова дома. Вслед за этим, нисколько не считаясь с интересами компаньонов, Шредер изъял из общей кассы свой пай. Постепенно компанейские предприятия пришли в упадок. Осенью 1789 г. Компания вынуждена была продать бывший дом Шварца в Банковском переулке и прекратить выплату дотаций масонским стипендиатам за границей. Два года спустя долги Новикова и его компаньонов достигли 300 тыс. руб. Казалось, ничто уже не могло их спасти от полного финансового краха. Однако и на этот раз судьба пришла на помощь издателю в лице его младшего друга и ученика, потомка уральских заводчиков-миллионеров Г. М. Походяшина. Богатый меценат предоставил Типографической компании беспроцентный заем в 50 тыс. рублей, а затем, после ее самороспуска в ноябре 1791 года, помог Новикову сохранить за собой типографию и книжные склады.
«Компания наша, — писал 20 ноября 1791 г. в Берлин к А. М. Кутузову в перлюстрированном полицией письме член Типографической компании князь Н. Н. Трубецкой, — приходила долгами до такого состояния, что мы накануне были сделаться банкрутами, да Бог помог нам, и Коловион с тем человеком, который достал тебе третьего, помнится, году или прежде кредит (т. е. с Походяшиным — И. М.), распевшись с нами с нашего добровольного согласия, взяли как долги, так и дела все на себя, и наш положенный капитал нам возвратили… Возблагодарим Бога, что он избавил нас от стыда и сущего разорения, ибо мы, не имев капитала, достаточного для необходимого оборота по Компании, подвержены были и стыду и сущему разорению, а теперь, избавясь от оного, избавившему и купившему наши дела и имеющему большой капитал не только не сделали разорения, но и доставили еще случай с большим прибытком для себя и пользою для других употребить свой капитал. А наипаче сие утушило между многими из бывших наших членов дух ропота и от того происходящей нелюбви и подозрений, которые было уже между нами зачали являться. Словом, мой друг, надобно было быть с нами последние годы, чтобы восчувствовать во всей цене милость, которую нам оказал Бог, подав нам случай дело нашей Компании так продать и окончить, как мы кончили, ибо сего описать я не в силах, да и не хочу, ибо я хочу сие предать вечному забвению, но скажу, ко утешению нашему, что сей случай прекратил все неудовольствия, и теперь царствует между всеми нами та любовь и согласие, которые были прежде и которые зачали было совсем исчезать»[214].