К началу 1793 г. Новиков был полностью разорен. «Мистические» книги сожгли, остатки библиотеки передали Московскому университету и Заиконоспасской академии, а все остальное движимое и недвижимое имущество просветителя — дома, орловскую деревню, типографское оборудование, бумагу, книжный склад и аптеку решили продать с аукционных торгов для расплаты с его многочисленными кредиторами.
Судя по «Описи имению Новикова», составленной 14 июня 1795 г. Московским приказом общественного призрения, к продаже назначались «разного звания» книги на общую сумму в 690 тыс. руб.[262] Особое место среди них занимали незаконченные новиковские издания, которые, по согласованию с местной полицией, переходили к «покупщикам с правом допечатания»[263]. Распродажа имущества шлиссельбургского узника справедливо представлялась начальникам Приказа делом чрезвычайно хлопотным и не слишком прибыльным. «Единственная выручка денег может быть за книги, — писали они в сентябре 1795 г. новому московскому главнокомандующему М. М. Измайлову, — но и сия продажа, если будет продолжаться порознь каждого сочинения по одному экземпляру, то кроме того, что не скоро получится предназначенная за оные сумма, а особливо ежели не учредить оной на точном положении лавочной продажи, но притом статься может, что по выкупе лучших сочинений большая часть останутся не проданы; ежели же продавать целыми каталогами, то никто оных купить не может, кроме книгопродавцев, которые и все вместе едва ли десятую долю могут наличною суммою заплатить противу того, чего оные стоят. Притом же и книги подвержены немалой порче из-за бесхозяйственного за оными присмотра… Немалое число книг сгнило от течи комнат, когда оные были заперты; а как некоторые книги составлены из нескольких частей, то за повреждением одной или двух из оных или некоторого числа из них листов не могут быть проданы и остальные части, чего и предупредить нельзя, не имея на то особой суммы, чтоб повреждения Никольскому дому, где ныне книжный магазин и лавка, исправить, и без определения способных к содержанию книг в должном порядке людей, которым производить должно пристойное жалованье»[264].
В этих условиях первоначально назначенная устроителями аукциона уступка 20 % с продажной цены каждой новиковской книги показалась им недостаточной, и они сбавили еще по 10 копеек с рубля[265]. Оптовым покупателям, берущим товару на 150-1000 руб., предоставлялась скидка в 35 %, на 1110 руб. и больше-40 %; тем же, кто покупал книги, «не обходя ни одного звания», по одному или по 10 экз., их уступали за 50 и даже 40 % номинальной стоимости[266].
Перечеркнув раз и навсегда все планы и свершения русского просветителя, враги Новикова постарались накрепко забыть о его существовании. Но мастер Коловион был жив и даже в тюремных стенах выиграл свое последнее сражение с могущественной императрицей.
Прошло всего несколько дней после заточения Новикова, в Шлиссельбургскую крепость, и он еще не успел толком прийти в себя после длинной, тяжелой дороги, а на пороге его камеры уже появился с «допросными листами» в руках известный всей России государственный инквизитор С. И. Шешковский. Сын пройдохи-канцеляриста, плоть от плоти «приказной» среды, смертельным врагом которой был издатель «Трутня» и «Живописца;», он прошел высшую школу «кнутобойных наук» у незаурядного мастера этого кровавого ремесла — бироновского палача А. И. Ушакова.
Новиков не был тем человеком, у которого можно вырвать признания грубой силой. Это сразу же понял Шешковский, почувствовав большую нравственную силу в изможденном узнике. И старый ханжа избрал роль духовного пастыря, «исповедника» заблудшего еретика. Однако при допросе вопросы религиозные отошли на задний план. Екатерину интересовало только одно: участвовал ли Новиков и его единомышленники — масоны в каком-либо антигосударственном заговоре с целью свержения монархии либо возведения на престол Павла.
Мастер Коловион держался на допросах с большим достоинством, отвечал на вопросы следователя честно, подробно и вразумительно. «Я всегда всякими изменами, бунтами, возмущениями гнушался», — твердо заявил Новиков в начале допроса, сразу же отметая попытки Шешковского нарядить его в «кафтан» Пугачева[267]. Вся жизнь просветителя подтверждала его слова. «Под именем истинного масонства разумели мы то, которое ведет посредством самопознания и просвещения к нравственному исправлению»[268], — этот краеугольный принцип действительно лежал в основе идеологии и практической деятельности русских масонов. Стоило следователю обратиться к книгам, изданным Новиковым, и он нашел бы там сотни положений, в которых развивалась мысль о преимуществах мирной, нравственной революции перед насилием и бунтом. Попытка насильственного уничтожения крепостного права по законам того времени естественно должна была расцениваться властями как «бунт», «мятеж», «возмущение»; стремление же словом, убеждением, собственным примером доказать недопустимость варварского обращения с себе подобными — оставалось личным делом каждого гражданина.
262
ЦГАМ, ф. 16, оп. 225, д. 63, л. 57, 61, 66. В объявлении Московского губернского правления о начале аукционной распродажи новиковского имущества с 1 июля 1.795 г. (еженедельно по понедельникам, средам и пятницам) вниманию покупателей предлагался раздаваемый «безденежно» каталог по книгам (Московские ведомости, 1795, № 51, 27 июня, разные известия, с. 1084).
263
Вниманию покупателей предлагались словари «библейный», «церковный», «ботанический» и «коммерческий» (7 частей), «Наставление от отца детям» и две части книги Р. Додели «Учитель, или Система воспитания», пособие по домоводству X. Ф. Гермерсгаузена «Хозяин и хозяйка» (8 частей), «Полный латинский лексикон» И. М. Геспера, описания «важнейшего посольства князя Збаряжского к турецкому султану в 1621 году» и «Турецкой империи в XVIII веке», «История американская» и 21-я часть «Древней российской вивлнофики».
265
Характерно, что розничная цена некоторых, наиболее популярных у читателей новиковских изданий была оставлена прежней. К их числу устроители аукциона отнесли «Полное собрание всех сочинений» А. П. Сумарокова в десяти томах, «Опыт о человеке» А. Попа и «Рассуждение о начале и основании неравенства между людьми» Ж.-Ж. Руссо, журналы «Детское чтение» и «Размышления о делах божиих», «Деяния Петра Великого», «Древнюю и новую историю» К. Ф. Милло и некоторые другие книги.