«Уважаемый генерал, если Вы до сих пор не получили мое письмо, которое я Вам отправил ранее и в нем написал о нашей трагедии, то хочу Вам еще раз его повторить. Наш Горан, наша гордость, вступил в ЮНА как доброволец для защиты нашего народа и государства и 29.09.91 отдал за них свою жизнь. Вырвали его из наших объятий боевики Туджмана. Ранили его 4-мя пулями, но, что нам еще тяжелее, добили его. Тяжело мне говорить об этом, но его зарезали! Мы гордимся им, он пал как солдат, герой и награжден Орденом за храбрость Президиумом СФРЮ. На его призыв откликнулся и я, его отец, доброволец. Я не пал духом, но вопреки своему огромному горю, вернулся в свою часть, в санитарный батальон. Одел форму с огромным желанием, сердцем люблю ЮНА. Пока голова на плечах, форму не сниму. Прошу принять меня в ряды ЮНА на действительную службу как можно скорее и этим хоть как-то облегчить мою боль. Товарищ генерал, думаю Вы меня поймете и примете в ЮНА как активиста. Генералы Вукович, Младич, как и другие офицеры Книнского корпуса, всегда уделяют мне время для разговора и проявляют большое понимание, за что я им весьма благодарен. Товарищ генерал, наш дом и семья в такой печали и в таком горе, потеряв цветок, не встретивший своего 21-летия. 15.10.1991 вместо торжества дня рождения мы ему зажгли свечу. Приглашаем Вас приехать в наш дом и посетить могилу нашего ребенка Горана, где 10.11.1991 года отметим 40 дней. Поэтому, товарищ генерал, надеемся, что Вы отзоветесь на наш зов. Наш сын награжден Орденом за храбрость Президиумом СФРЮ. Товарищ генерал, ждем Вас 10.11.1991 года в нашем доме. Когда увидим Вас, увидим и нашего Горана. Мы очень ждем, что Вы свяжетесь с Книнским корпусом. У меня чин ефрейтора, заслужил ли я большего — в Вашей компетенции.
Приветствует Вас скорбящая семья Йована Плавшича, сына Савы, из села Голубичи возле Книна, его супруги Станы, матери Горана, и Бранко, брата Горана, а также и деда Савы, и бабы Марии.
Соболезнуем всем семьям, которых постигла такая же судьба, как и нас».
Это письмо начальник аппарат Благое Аджича переслал командованию Книнского корпуса (на имя командира) с резолюцией: «В приложении вам направляем письмо Йована Плавшича, с которым последний обратился к начальнику Генштаба вооруженных сил СФРЮ». Письмо сохранено в архиве корпуса. Оно демонстрирует патриотизм серба, отца погибшего сына. Он отодвигает на задний план личную трагедию (ранение, пленение, мучения, убийство сына), для него важнее самому встать в строй, чтобы заменить сына и готовность «не снимать формы», не добившись победы. С другой стороны — реакция шефа аппарата начальника Генштаба вооруженных сил — высокомерная, крайне холодная и ошибочная. Письмо написал отец, селянин, серб, гражданин. Он солдат ЮНА, а его сын зверски замучен. Письмо направлено начальнику Генштаба вооруженных сил, а не командиру Книнского корпуса, который этого несчастного отца принимает и утешает. Начальник аппарата должен был написать хотя бы несколько строк отцу погибшего солдата и выразить соболезнование от лица того, кому направлено письмо. К сожалению, его поступок никак не назовешь человечным, поэтому и закончила свои дни ЮНА так, как закончила, пытаясь «разделить» сербов и хорватов и остановить гражданскую войну, игнорируя заботу об обычных людях, «моторе войны» которые больше всего и гибли! Поддержка семей погибших и раненых в РСК, оставшихся без средств к существованию, не соответствовала достоинству народа и армии. Не было официального государственного органа, занимавшегося семьями жертв, никто не выяснял реальное положение вещей. В 1993 году армия составляла списки погибших и выделяла их семьям горючее. Семьям пропавших без вести в бою помощь не выделялась. Не учитывали, что большинство из них погибли или томились в усташских тюрьмах, так как семьи не могли этого доказать.
Тяжелораненые и больные перебрасывались из зоны боевых действий в больницы РС (Приедор, Баня Лука) и Сербии (ВМА[185] и другие больницы и реабилитационные центры). Их семьям не сообщали точную информацию и не помогали в посещении своих родных. О состоянии раненых в больницах вне территории РСК Главный штаб САК и командования частей точных сведений не имели, не могли отслеживать их состояние и оказывать помощь. В Книнской больнице многих раненых и больных лечили в условиях огромной нехватки лекарств и медицинских материалов. Из-за плохого питания, на койках со старым и нестиранным бельем или без него, без пижамы, раненый ощущал себя беспризорным и брошенным. Нехватка топлива сказывалась на отоплении и временами из-за холода было невозможно проводить и хирургические операции. Правительство, министерство обороны, как и органы скупщины общины Книн, мало что делали для Книнской больницы. Для них не было ничего святого, в том числе погибшие и раненые бойцы Краины.
185
ВМА — Военно-медицинская академия в Белграде, наиболее престижное медицинское учреждение СРЮ.