С приближением нападения Хорватии на РСК все сложнее было оправдывать пребывание в Сербии уклонистов. Генерал Мркшич, вступая в должность главы Главного штаба САК, заявил, что все военнообязанные будут принудительно отправлены на родину. Органам МВД было приказано провести мобилизацию «добровольцев». Делалось это крайне грубо. Полиция врывалась в квартиры и помещения в поисках беженцев. «Охотились» на них по рынкам, на улицах, в кафе… На каждом шагу проверяли документы, выявленных уклонистов задерживали и принудительно отправляли в РСК, в их числе часто оказывались и больные, несовершеннолетние, освобожденные от воинской повинности, инвалиды, отправили даже одного безногого (с деревянным протезом) инвалида боев 1991 года. При этом введенная жесткая система контроля крайне затрудняла возвращение в СРЮ тех, кто был отправлен ошибочно. Стоит ли говорить о боевом духе и боеспособности этих «пойманных» воинов?
Негативное отношение жителей в Сербии и Черногории к задействованию частей АЮ в РСК формировалось сознательно, внешнему миру и Хорватии демонстрировали, что Сербия не заинтересована в том, чтобы отправлять назад бежавших военнообязанных. Этим «укреплялось доверие» к соглашениям, тайно заключенным официальной властью с Туджманом и международным сообществом. Своим гражданам постоянно рассказывали о недостойном поведении уклонистов из РСК, пользовавшихся гостеприимством Сербии и защитой, при этом даже не пытаясь принять какой-либо правовой акт для возвращения в РСК военнообязанных, хотя это было вполне возможно сделать. Отсутствие правовой базы позволило Сербии регистрировать уклонистов как беженцев, что распространяло на них действие международных конвенций о беженцах. После падения РСК сербским судам пришлось выносить решения по искам некоторых «добровольцев», поданных против властей Сербии, руководствуясь именно этими правовыми нормами. Так, беженец из Беловара Стево Болич и еще восемь человек выиграли дело, государство Сербия вынуждено было выплатить истцам по 120 тысяч динаров как возмещение ущерба за их принудительную мобилизацию МВД Сербии в середине 1995 и отправку в САК.
Вместо послесловия
Текст этой книги был закончен еще в начале 1998 года. К тому времени невыгодный сербам «Дейтонский мир»[196] прекратил войну в Боснии и Герцеговине. Сохранив в кровавой борьбе свои территории и народ от хорватско-мусульманского геноцида, на переговорах они потеряли и вековые территории.
Бежавшие из Хорватии сербы стали ничейным народом. Их трагедии никто не замечал, молчали о том, что и почему случилось с Республикой Сербской Краиной, так как считали, что обсуждение этого вопроса противоречит национальным и государственным и интересам, помешает возвращению сербов из Краины к своим очагам. Автор также ждал положительных результатов этой политики молчания, считая, что затем заговорят и главные виновники трагедии сербов Краины. Но надежды не оправдались.
Трагедию сербов из Краины сопровождали периодические высказывания о «неожиданности». Академики, генералы, профессора, политики и партийные вожди наперебой «удивлялись» случившемуся в Республике Сербской Краине, что в конце концов передалось и обычным жителям Сербии и Черногории. И они начали говорить, что события застали их врасплох. А там уже остался один шаг до мнения о поражении из-за предательства и о том, что сербы в Краине просто не хотели бороться. Весь этот обман был нужен для того, чтобы скрыть похожую судьбу постигший сербов в восточной части РСК даже без нападения хорватской армии[197]. Белградский же режим укрепил свои позиции благодаря тому, что смог избежать вовлечения Сербии и Черногории в войну.
Автор вернулся к тексту этой книги под названием «Книн пал в Белграде» в начале 1999 года во время агрессии НАТО против СРЮ. Косово стало новым фронтом и породило новый трагический исход. Рукопись снова пришлось отложить. Была работа важнее, чем бередить уже «забытые раны» сербов из РСК. Эта война продлилась 78 дней. Агрессор превратил Сербию в руины, убил тысячи невинных людей, у многих вызвал неизлечимые болезни, выгнал школьников и студентов из классов и аудиторий, разрушил фабрики. Но его солдаты не ступили на землю Косова и Югославии. К сожалению, лишь во время войны. Произошло то же, что и в РСК — разница лишь в способе. Краина захвачена за два дня и без боя, а территория Косова сдана после 78 дней успешного сопротивления. Теперь уже беженцы оттуда искали спасения в Сербии, а те отважные, что остались в Косово, разделят судьбу сербов, оставшихся в РСК[198]. Одних убивали солдаты и граждане Хорватии, а других — участники так называемой Освободительной армии Косова (ОАК) с помощью албанских жителей Косова и Албании, и под защитой «миротворческих» сил той же самой ООН, что гарантировала защиту сербов в Хорватии. Там СФОР[199], здесь КФОР[200], но и то и другое — одно всемогущее НАТО.
196
Восприятие Дейтонского соглашения в сербской среде прошло заметную эволюцию с 1995 г. Если в первые годы многие считали его практически капитуляцией и отказом от национальных интересов, то под влиянием агрессии НАТО в 1999 году и отторжения Косова и Метохии общество постепенно смирилось с существованием Республики Сербской, получившей в Дейтоне международно признанный статус широкой автономии в составе БиГ, как главного достижения национальной политики постюгославского периода.
197
Автор подразумевает передачу Восточной Славонии под суверенитет Хорватии по Эрдутскому соглашению 1995 года.
198
Время показало частичную неправоту генерала Секулича — ряд сербских анклавов, в первую очередь на севере Косова, долгое время de facto оставались в составе Сербии. Судьбу краишников разделили сербские жители крупных городов и небольших сел основной части Косова.
199
СФОР — SFOR. Stabilisation Force (Силы по стабилизации) — название миротворческой операции НАТО в Боснии и Герцеговине в 1997–2003 годах.
200
КФОР — KFOR Forces for Kosovo (Cилы для Косова) — название миротворческой операции НАТО в Косове с июня 1999 года.