- Конечно. Алена тебя любит, заботится. Пришла навестить. Мне нужна информация, чтобы я положение дел верно представлял. Нога ногой, а сердце сердцем. Это не прыщик на носу. Нужны лекарства, наблюдение у толкового кардиолога.
Арина ничего не могла слушать. Только фыркала и протестовала. Федор продолжал общаться с предательницей Виноградовой.
- Вы Алена, не обижайтесь. Спасибо, что приходили. Мы сейчас обедать отправимся. А вам она вечером позвонит сама, когда в себя придет. Нога у нее скверная. Только что была болезненная перевязка. Вот адреналин и выделился.
Федор самым спокойным образом встал и попрощался.
- Рад был познакомиться с Васиным наследником. Привет мужу.
Растерянная Виноградова долго смотрела им вслед. А карапузик продолжал себе спать, как ни в чем ни бывало.
Анна Ивановна похромала смотреть телевизор в соседнюю палату. Свой наполовину функционирующий ящик Светлана забрала в неврологию. Чем несказанно обрадовала Родионову и огорчила старушку. Хотя, строго говоря, какая она старушка? Максимум - лет пятьдесят пять. Увы, жизнь сурова к большинству россиянок. Федор явно обрадовался, что никто не подслушает.
- Хорошо, что плацдарм свободен.
Положил Арину на место, сел рядом, обнял, наплевав на протесты. Начал целовать лоб, виски, стиснутые веки, подбородок, шею.
- Рина. Глупенькая. Перестань. Не смей злиться из-за ерунды. Я, конечно, думал, что ты всплакнешь, когда узнаешь о моей... пропаже. А ты? Нехорошая девочка. Всерьез привязалась ко мне? Обидно, что я знаю? Какие у тебя могут быть тайны от меня? Зачем? Это неправильно.
- Да почему же?!
- Я тебе не чужой.
- А какой?!
- Самый-самый. Вот увидишь. Хочешь, докажу?
- Нет!
- Нет?
- Нет!
Он прижался к ее губам, так бережно и ласково, что сам удивился. Руки тоже не бездействовали - нежнейшим образом поглаживали плечи, талию. Арина открыла глаза. Он слегка приподнялся и взгляды встретились. Ее - ошеломленный, полный испуга. И его - янтарный, горячий, ждущий отклика.
- Ну?
Она покачала головой. Федор сел и засмеялся. Весело и бесшабашно.
- Сцена в гестапо. Стойкий молодой партизан на допросе. И циничный злодей, мучающий бедняжку.
Его рука накрыла ладонь Арины. Прикосновение вышло обжигающим и сладким.
- Пароль! Скажи пароль!
- Ни за что.
Теперь уже улыбались оба. Федор встал и вытянул из пакета футболку для себя и легкие полуспортивные черные брюки.
- Как девушка относится к мужскому стриптизу?
Она пожала плечами.
- Тогда не подглядывай.
Расстегнул пару пуговок, посмотрел сверху вниз.
- Наблюдаешь?
- Угу.
И продолжил.
- Ну-ну. Может у меня появится шанс понравиться.
Совершенно плоский бронзовый живот, золотые завитки на груди. Прекрасно развитые мышцы под гладкой кожей. Федор изобразил безотказный трюк атлетов - "биение сердца". Взялся за брючный ремень, подмигнул. Арина закрыла лицо руками.
- Ладно, мисс скромность. Я уже в футболке.
Потом он присел на кровать. И она услышала таки щелчок пряжки, почти бесшумное движение молнии, шорох ткани. Еще один.
- Все. Я полностью одет, целомудренная моя. Больше можно не стесняться.
Пристроил рубашку и брюки на спинку кровати. Разобрал остальные пакеты. Арина увидела много интересного. Положил ей на тумбочку темно-синюю расческу, замечательную зубную щетку, пасту, флакон лосьона, молочко, пачку салфеток, ватные шарики.
- Расческа у меня есть.
- Эта?
- Да.
- Ее место в мусорном ведре.
Он держал щетку для волос двумя пальцами и, кажется, откровенно издевался. Осознав это, Арина вместо протестующих воплей окунула Федора в волну ледяного молчания. Он, тоже ожидавший иной реакции на поддразнивание, не показал вида, что удивлен и продолжил.
- Косметику без тебя я покупать не рискнул. Только бальзам для губ, рижский. Куда запропастился? Ладно, отыщется сам. Обед мы, вероятно, прошляпили?
- Давно.
- Ну и фиг с ним. Творог со сметаной устроит? Что молчишь?
- Да. Только немного.
- Понял. Скомандуешь.
Арина не поверила своим глазам. Он купил несколько пиал, разного размера.
- Вместо тарелок. Сойдет?
Две кружки.
- Мне твой стакан не понравился. Больничная гадость.
Две чайные и две столовые ложки. С сомнением покосился на нее.
- Блин, десертной не было. Эти как на великанов.
- Тебе сгодится?
- Да.
- Мне сойдет чайная.
- Давай стакан и тарелку, отнесу куда положено. Будешь пользоваться всем своим.
- Всем?
Горько усмехнулась она.
- Да.
В его ответе была непонятная ей радость. Она удивилась, но уточнять не стала. Просто смотрела, как мужчина ее мечты, волшебным образом вернувшийся из небытия, готовит творог. Моет изюм, курагу и чернослив. Тщательно все перемешивает в большой пиале, берет две пачки творога.
- Стоп.
Вмешалась она в процесс.
- Это слишком много.
- Девушка, я люблю покушать. И голодом себя морить не собираюсь. Полторы мне.
- Тогда пойдет.
- Готово. Ручки вымоем.
Послушно согласилась. Заодно и лицо ополоснула от пыли. Федор с тазиком и кружкой! Ее таинственный Федор! С полотенцем в руках.
- Держи, малышка.
Блаженство ощущать его заботу пахло горечью. Что с ней будет через день-другой, когда он уедет? Арина запретила себе думать об этом. Он здесь, сейчас. Хочет помочь. Старается изо всех сил. Будет невежливо портить ему настроение. Невежливо и отвратительно. Вполне достаточно недавней вспышки. Все для себя моментально обдумав она решила быть паинькой, насколько это возможно. Чтобы потом, там, далеко - он вспоминал ее без раздражения. Отнимая от лица полотенце, она поймала его взгляд. Господи! Бедные женщины. Летят как бабочки на янтарное пламя, чтобы спалить свои крылышки. И мягко поблагодарила.
- Спасибо.
Что такого особенного прозвучало в ее голосе? Арина и сама не осознала. Федор споткнулся на ровном месте. Его рука, протянутая за полотенцем, застыла.
- Не надо, малышка.
Наконец выговорил он.
- Не надо. Не здесь и не сейчас. Обстановка не располагает.
Арина не поняла его, но не стала уточнять. Только кивнула, как хорошо воспитанная девочка. Чинно сложила руки на салфетке, которую Федор ей постелил. Подождала пока он возьмет ложку, и степенно принялась за еду. Творог оказался замечательно вкусным, хотя и без сахара. Очевидно, бережет талию, решила она не без юмора. Ел он не слишком быстро, молча, слегка нахмурившись. Задумался о чем-то? Бросил молниеносный внимательный взгляд на нее. Выражение глаз сразу изменилось, стало теплым. Потом опять отвлекся, сдвинул брови. Арине мучительно хотелось оказаться в кольце могучих рук. Прижаться и закрыть глаза. Б-р-р. Что за наваждение! Федор решал непростую задачу. Что ему делать с этой девочкой? Послезавтра он переговорит с врачами и выяснит их прогнозы? Или не телиться? Вызвать своего специалиста? Да и забрать детку с собой? Родителей у нее нет. Бабушка умерла. Он прикидывал разные варианты.
- Федор.
Тело отреагировало мгновенно. Россыпь мурашек вдоль всей спины и отчетливое напряжение в паху.
- Что?
Взглянул на девочку и ощутил незнакомое, вернее сто лет как забытое, волнение и радость предвкушения. Гладко зализанные чуть влажные волосы, без челки. И глаза цвета листвы, умытой дождем.
- Когда ты уедешь?
- Уже надоел?
Она покачала головой величественно, как царица. Расправленная спина и безупречные кисти рук, точно с картины придворного живописца. Длинные остроконечные пальцы. Федор с трудом отвел взгляд.
- А что тогда?
- Просто хочу знать.
Сгреб грязную посуду, вымыл, поставил на место. Она ждала. И в натянувшуюся между ними сеть тишины упал его холодный ответ.
- Скоро.
- Хорошо. Будь добр, пригласи мне санитарку.
- У тебя под кроватью новое судно. Ждет. Сам вынесу, какие проблемы? Бумага на тумбочке.
- Так нельзя!
Ее невозмутимость как ветром сдуло, а Федор опять развеселился. Но решил не дразнить, вон уже пятна на щеках.