Костя же (его фамилия была известна только командиру отряда) испытывал к Дане удивлявшее его самого чувство старшего брата. Ему хотелось быть рядом с Даней в минуту опасности, оберегать его, помогать. Ему нравился этот прямой, чистый мальчик, требовательный к себе, добрый к другим, нравились его горячность, его нетерпимость ко всяческой фальши. А то, что школьник Даня знал и читал почти столько же, сколько он, студент, хорошо понимал искусство, тоже сближало, заставляло Костю еще больше дорожить их крепнущей дружбой.
Все трое (третьим был Иша) они жили на чердаке матушки Дюшен. Все трое всякий день отправлялись на сборный пункт отряда и там проходили трудную науку партизанской войны. Иша и Дюдюль считались уже опытными бойцами, а для Дани все было ново. Под руководством Жюля Охотника он учился владеть оружием, окапываться, ползать по-пластунски, стрелять из пулемета. Жюль уже несколько раз брал его с собой в разведку и хвалил командиру новичка за понятливость.
Зима была тяжелая и голодноватая. Крестьяне подкармливали партизан, но того, что они давали, для шестидесяти здоровых парней, занимающихся физическими упражнениями и боевыми операциями, было маловато. Раза три-четыре отряд Байяра удачно отбивал у бошей несколько машин с продовольствием. Ходили маки и к торговцам-коллаборационистам реквизировать у них в наказание за работу с бошами табак и продовольствие. И все-таки всего этого было недостаточно, и партизаны с нетерпением ждали весны. Всем казалось, что с теплом придут какие-то перемены, что союзники непременно откроют второй фронт, что Лондон наконец пришлет оружие и все, что нужно партизанам для успешной борьбы.
Байяр приказал Дане во что бы то ни стало наладить рацию. И вот в один из ненастных вечеров на чердаке матушки Дюшен заговорил лондонский диктор.
"Французы, к вам обращаются французы!" - опять и опять повторял Лондон.
Даня сидел в наушниках, когда Дюдюль дернул его за рукав. На чердачной лестнице раздавались шаги. Кто-то тяжело подымался к трем друзьям. Это была матушка Дюшен. Рывком, не постучав, она распахнула дверь.
- Мальчики, только что в деревню прикатили боши на мотоциклах. Целый отряд. Остановились у церкви, совещаются. Видно, хотят остаться на ночь. Пришла вас предупредить.
Три партизана хватаются за автоматы. Костя смотрит на Даню: побледнел, но держится хорошо. Матушка Дюшен скатывается по лестнице вниз.
- Что будем делать? Пробиваться? - шепчет Даня.
- Трое против отряда? - Иша пожимает плечами.
- Не пори горячку. Матушка Дюшен что-нибудь придумает, - тоже шепотом говорит Дюдюль.
Иша хмуро проверяет затвор своего автомата. Опять те же шаги на лестнице. Матушка Дюшен - в дверях:
- Они остаются в деревне на ночь. Только не паниковать, ребятки. Постараемся их сюда не пустить.
- Удрать еще можно? - спрашивает Костя.
- Поздно. Они уже у дома. - Матушка Дюшен тычет пальцем в окно. - Но вы не тревожьтесь. Положитесь на меня.
Она уходит, и тотчас же на втором этаже, под чердаком, начинается беготня, шум передвигаемой мебели, звон ведер. В чердачное окно партизаны видят, как по дороге идут фрицы-мотоциклисты в шлемах. Это эсэсовцы. Они приближаются к дому. В это мгновение опять приоткрывается дверь, и, перепачканная краской, с огромной кистью в руках, снова появляется матушка Дюшен.
- Что это?
- Как видите, у меня внизу ремонт, - невозмутимо отвечает матушка Дюшен. - Белю потолки, крашу полы - шагу не ступить, не то что расположиться на ночь...
Из-за плеча матушки Дюшен Даня заглядывает в комнату второго этажа. Там невообразимый кавардак: горами составлена мебель, на полу - лужи известки.
Даня с восторгом смотрит на старую женщину - придумать такое! И все это за несколько минут! Ай да матушка Дюшен!
А матушка Дюшен уже спешит вниз навстречу эсэсовцам. Разместиться на ночлег? Она разводит руками, весь ее вид выражает сожаление:
- Да, конечно, пожалуйста, но в доме ремонт. Вряд ли господам будет удобно. На втором этаже только что начали белить потолки...
"Господа" все же входят в дом, заглядывают на второй этаж: в самом деле, там не устроишься.
- Останемся на первом, - решает усатый фельдфебель. - Смеркается, пора на отдых.
Матушка Дюшен закусывает губы: вот черт, она-то надеялась, что фрицы вообще не захотят остановиться в доме. Что ж, делать нечего, придется прислуживать немцам, чтоб они, чего доброго, не вздумали сновать по дому.
Эсэсовцы вынимают из ранцев провизию.
- Хозяйка, живо ужин! И давайте все, что у вас есть: молоко, вино, сыр!
Наверх, на чердак, начинают доноситься вкусные запахи жареной колбасы, лука, оладий. Три партизана глотают слюнки: как давно они не пробовали колбасы и оладий! Внезапно чердачная дверка приоткрывается. Партизаны отскакивают в угол, наводят на дверь автоматы.
- Тише, малыши, не подстрелите свою матушку. - И матушка Дюшен просовывает сквозь щель несколько основательных бутербродов с немецкой колбасой.
- Это я понимаю! Поставила нас на немецкое довольствие! - Иша с восторгом вонзает зубы в бутерброд. - После такой жратвы мне сам черт не страшен!
Внизу между тем эсэсовцы требовали то того, то другого. Матушка Дюшен жарила, варила, наливала вино, что-то рассказывала фрицам, то спускалась в подвал за молоком, то бежала наверх якобы за платяной щеткой, а в это время успевала передать что-нибудь поесть своим трем "малышам".
Один из солдат наблюдал за ней некоторое время, потом вдруг сказал сквозь зубы:
- Мне эта старуха подозрительна, господа. Уж очень она суетится. Здесь, мне говорили, район неблагополучный в смысле партизан. Уж не прячет ли она у себя этих бандитов!
Он подозвал к себе матушку Дюшен:
- Послушайте, хозяйка, у вас в доме нет никого постороннего? Только вы и ваш муж? А партизан вы не прячете?
- Вы что! Чтоб я пустила в дом таких головорезов! - Матушка Дюшен искренне возмутилась. - Дева Мария, да они мне весь дом спалят!
- Все-таки пойду проверю, - поднялся фриц.
Матушка Дюшен спрятала руки под фартук: ну, сейчас начнется...
Однако второй солдат сказал ворчливо:
- Ложись-ка ты спать, Вернер. Всюду тебе партизаны мерещатся. Накличешь их еще, сам же будешь не рад...
И Вернер, подумав секунду, улегся на подстеленную шинель.
Наступила глубокая ночь. В доме спали десять фашистских солдат. Зато три партизана на чердаке не смыкали глаз. Что делать? Как выбраться из западни?
На этот раз матушка Дюшен появилась тихо, как тень.
- Пожалуй, лучше вам отсюда уходить. Один фриц мне очень не понравился. Впрочем, я ему тоже. В общем, я уже проверила: часовые расставлены только вдоль улицы, а на задах, в стороне огородов, фрицы постов не выставляли.
Она оглядела своих "малышей":
- Берите ваши автоматы, спускайтесь на второй этаж. Боковой дверкой пройдете на сеновал, оттуда спрыгнете в сарай. Из сарая выберетесь на огород, а там уж и поле недалеко! Ну, малыши, желаю удачи! Не забывайте вашу матушку!
Нет, они не забыли матушку Дюшен, храбрую французскую женщину, которая в ту ночь спасла им жизнь.
5. НА ЛЕТНИХ КВАРТИРАХ
Едва повеяло весной, командир Байяр приказал отряду перебазироваться на летние квартиры. Зимними операциями своего отряда командир был не удовлетворен: несколько захваченных вражеских машин, разгромленный взвод мотоциклистов, один подорванный железнодорожный состав, отбитая немецкая атака - разве это настоящий успех для маки!