Выбрать главу

М. П. Погодин с группой московских «архивных юношей» в конце 1820-х годов стал издавать журнал «Московский вестник», но, не заинтересовавший читателей, журнал прекратил свое существование. В 1841 г. Погодин предпринял издание нового журнала «Москвитянин», объединившего значительные литературные силы. Здесь печатались А. А. Фет, А. А. Григорьев, А. Н. Островский, Т. И. Филиппов, Е. Н. Эдельсон, Б. Н. Алмазов, А. Ф. Писемский, Е. П. Ростопчина, актер П. М. Садовский. Журнал был трибуной славянофилов. А. Ф. Писемский в 1850 г. опубликовал в нем повесть «Тюфяк».

Погодин учел свой неудачный опыт и не стал ограничиваться проповедью какой-то одной идеи: «С самого начала я сделал план, чтоб десять печатных листов посвящать дельному и серьезному, и остальные, от пяти до десяти, всякой всячине, которая удовлетворяет большинству подписчиков… иначе журнал остался бы при образованных одних читателях, которых счетом сто в Петербурге, сто в Москве и сто в губерниях»{89}. 11 февраля 1849 г. Погодин передал издание журнала литератору А. Ф. Вельтману.

Театральные и музыкальные журналы
и журналы мод

Любовь к театру, музыке охватывала разные слои населения. Хотя цензорам «в предостережение» не разрешено было пропускать «критические статьи об игре актеров без особенного предписания начальства или без письменного дозволения г. генерал-адъюнкта Бенкендорфа»{90}, тем не менее большинство журналов печатали статьи о театре. Появились и специальные издания: «Талия» (1810–1812), «Журнал драматический» (1811). В 1828 г. К. Ф. Калайдович начал издавать журнал «Русский зритель», который в том же году перешел к П. В. Шереметьевскому. В этих журналах печатались драмы, комедии, либретто музыкальных сочинений.

К театральным журналам были близки некоторые музыкальные журналы, которых с 1800 до 1840 г. было издано в России свыше 50. Музыкальные журналы, издававшиеся в Москве, отличались от петербургских своей демократичностью, они шире отражали русский музыкальный быт. Одним из наиболее значительных в Москве был «Журнал отечественной музыки» (1806) Д. Н. Кашина. Популярен был журнал «Эолова арфа» (1834–1835), издававшийся А. Е. Варламовым, капельмейстером московского Большого театра. В журнале помещались пьесы для фортепиано, вокальные произведения. Больше всего в нем напечатано русских песен А. Н. Верстовского, В. Волкова, А. Е. Варламова, Н. Цыганова. Одни журналы предназначались для музицирования, другие содержали только танцевальную музыку, третьи имели педагогическое назначение. Один из виднейших фортепианных педагогов Москвы — Ф. Нерлих издавал педагогический журнал «Русский песенник» (1811){91}.

5 мая 1835 г. в цензурный комитет поступило ходатайство от «девицы Марьи Кошелевой», в котором она просила разрешить ей издавать с 1836 г. «гравированные картины парижских мод» под названием «Вестник парижских мод». Предполагалось через каждые пять дней печатать гравированную картинку и при ней описание мод на французском и русском языках. Журнал должен был заменить дорогие французские издания{92}. Позже она ходатайствовала о разрешении издавать (с 1846 г.) литературные прибавления к журналу, которые должны были «заключать в себе легкое, занимательное и разнообразное чтение», «по временам краткий взгляд на новые пьесы», но в них не должно было быть «ни глубоких критических взглядов, ни политических известий, ни прений литературных». Цель издательницы — «доставить читателям как можно больше удовольствия, как можно больше легкого, приятного и занимательного чтения». Приложения были еженедельными, стоили 5 руб. серебром, вместе с журналом мод — 10 руб.{93}

Был целый ряд и других модных журналов («Модный вестник», 1816; «Курьер мод», 1818). Были и такие журналы для женщин, как «Магазин женского рукоделия» (1849), «Журнал новейшего шитья». Последний журнал издавался в Москве в 1846 г., потом был переведен издательницей Е. Ф. Сафоновой в Петербург. Он содержал «рисунки, узоры и описания всякого рода шитья и вышивания, как-то: по батисту, под блонду, под кружево, по канве…».

Журналы и цензура

Многие журналы были тем барометром, который отражал политические события, происходившие не только в стране, но и за рубежом. Правительство пыталось ограничить влияние журналов на публику. Так, в связи с событиями во Франции 12 сентября 1830 г. вышло распоряжение, разрешавшее перепечатывать политические статьи только из двух петербургских журналов, находившихся под наблюдением Министерства иностранных дел{94}. Издатели журналов должны были ежегодно получать разрешение на продолжение своих изданий. Обычными были цензурные предупреждения, выговоры, запреты; 9 февраля 183,2 г. из Главного управления цензуры поступило предупреждение о том, что Бенкендорф «неоднократно имел случай заметить расположение издателей московских журналов к идеям самого вредного либерализма».

Как бы в подтверждение своего предупреждения, буквально через несколько дней в депеше от 13 февраля 1832 г. Главное управление цензуры с раздражением писало, что Николай I в № 1 журнала «Европеец» прочитал статью «Девятнадцатый век», в которой «…сочинитель, рассуждая будто бы о литературе, разумеет совсем иное; что под словом просвещение он понимает свободу, что деятельность разума означает у него революцию, а искусно отысканная средина не что иное, как конституция», И. В. Киреевский, издатель журнала, «обнаружил себя человеком неблагомыслящим и неблагонадежным»{95}. О просветительской программе своего издания он писал В. А. Жуковскому: «Выписывая все лучшие неполитические журналы на трех языках, вникая в самые замечательные сочинения первых писателей теперешнего времени, и из своего кабинета сделал бы себе аудиторию европейского университета, и мой журнал, как записки прилежного студента, был бы полезен тем, кто сами не имеют времени или средств брать уроки из первых рук. Русская литература вошла бы в него только как дополнение к европейской, и с каким наслаждением мог бы я говорить о Вас, о Пушкине, о Баратынском, о Вяземском, о Крылове, о Карамзине — на страницах, не запачканных именем Булгарина…»{96} После выхода первого номера журнал был закрыт. Издатель успел подготовить еще два номера. В них были помещены сочинения самого Киреевского, Жуковского, Баратынского, Языкова. В дальнейшем предполагалось печатать сочинения А. С. Пушкина, П. А. Вяземского, В. Ф. Одоевского.

Киреевский в объяснительной записке по поводу журнала, посланной в III Отделение, писал, что Россия еще не готова принять многого из того, чего достигла Европа, из-за отсутствия истинного просвещения. Для дальнейшего прогресса необходимо «распространение серьезного и здравого… классического образования». Все изменения в законах он считал бесплодными, пока не будет отменено крепостное право, пока все будут находиться под влиянием впечатлений, оставляемых в умах зрелищем рабства, их с детства окружавшего{97}.

После закрытия «Московского телеграфа» в 1834 г. цензура попыталась изгнать из журналов даже намек на полемику. Московскому цензурному комитету было сделано внушение даже за то, что в «Московском наблюдателе» (кн. 2, 1836) имелось «покушение к возобновлению литературной полемики в том виде, в каком она в прежние годы овладела было журналами обеих столиц»{98}.

Статьи по философии были практически изгнаны со страниц журналов. Обозреватель русских газет и журналов за первую половину 1836 г. отметил только три статьи: две из них оригинальные в «Ученых записках Московского университета», написанные, по-видимому, воспитанниками университета на темы, заданные преподавателем, и одна переделанная с французского в «Московском наблюдателе»{99}.

Раздражали цензуру и те статьи, в которых описывались существовавшие недостатки, бедствия, несчастные случаи, происходившие в России. Недовольство министра народного просвещения вызвала статья помещика Лисовского, напечатанная в 1844 г. в одном из московских журналов, где в резких выражениях рассказывалось о бедствиях, постигших Витебскую губернию{100}.