Щепетнев Василий
Книжная стража
Василий Щепетнев
Книжная стража
Недавно один писатель поделился со мной опасением, что Интернет-де становится прибежищем графомана. Прет и прет в сеть косяком, дурашка. И как его оттуда изъять? Сидит там, бесплотный, и дурно влияет на современную словесность. Прежде такого не было, прежде графоману хода в свет не давали. Он лично и не давал. Было у него право. А сейчас мало того что прилавки заполнены дешевым ширпотребом - так ведь каждый, действительно, каждый может накарябать невесть что и поместить в Интернет. Без спросу! Ужасно. Я спорить не стал. Утрата права всегда горька. И ведь верно, прежде над книгой работали серьезно, никакой снисходительности, потачки. Нарочно на то поставленные люди не допускали безыдейности, порнографии, насилия и иного непотребства. А графоманов изнуряли литературной учебой. Просили переписать главы с тридцать первой по сто шестьдесят девятую. Изменить профессию героя. Затем пол. Привести фабулу в соответствие с решениями последнего исторического пленума. Самые отчаянные даже советовали вовсе бросить писать, хотя последнее было небезопасно. В ответ настрочит человек жалобу, мол, он ветеран, от чистого сердца хочет научить молодежь уму-разуму, а ему-графомана! Аветеран, между прочим, о ведущей роли пролетариата повествует. Это что же получается, товарищи? Нет, литучеба - деликатнее и надежнее. И потом - рабочее место. Представление о графомане как о существе кровожадном, клыкастом и чрезвычайно опасном распространено повсеместно. Заслуживает ли он такой славы? В чем зло, источником которого вдруг становится человек пишущий? Покуситься на казенный пирожок он не может при всем старании, поскольку и пирожка-то никакого для него не заготовлено. Раньше-да, был пирожок, даже не пирожок, а кулебяка о четырех углах, и потому приходилось отбиваться от тьмы желающих куснуть поближе к начинке. Страшилка на ночь: "придет графоманище, притащит романище..." И приходили. И приносили. Редактор бился, аки лев. Со всех сторон обрушивались на него рукописи, буквально пудами, а он решал - проза или чушь, поэзия или виршеплетство. Причем решение не было сопряжено ни с малейшей ответственностью: будет пользоваться книга успехом, раскупится, либо, напротив, весь тираж пойдет в переработку - не важно. Меркантильные интересы мало влияли на издательское дело. От книги требовалась правильность, вот что важно. Талантливость тоже, конечно, неплохо. Проблема заключалась в том, что границы талантливости человек у пирога проводил в непосредственной близости от себя. Вокруг себя. Свят круг, спаси, свят круг, сохрани. От сумбура вместо музыки, от мазни и пачкотни так называемых абстракционистов, от... Думаете, сочинять - легкое дело? Вольное? Для графомана - да. А писатель организованный, писатель со справкой знал: существует список рекомендованных тем, художественного раскрытия которых с нетерпением ждет родная и горячо любимая известно кто. О преимуществах стойлового содержания крупного рогатого скота, о необходимости скорейшего построения гиганта металлургической промышленности, о... Много, много чего имелось, выбор богатый. И с материалом помогут, статьи, отчеты, рапорты предоставят, поездку организуют в колхоз-маяк, ты пиши только... Экспертов назначали! Захочет, например, писатель поведать о буднях милиции, что-нибудь этакое, с выстрелами и погонями, чтобы читатель не отрывался от книги до последней страницы, а ему- шалишь, брат! Сначала рецензию положительную от самой милиции принеси, тогда и разговор будет. Потому в старых книгах представители специфических органов всегда были смелыми, умными, проницательными и сердечными, а вопрос о коррупции даже и возникнуть не мог. Правда, детективы читались тяжело: милиция всегда начеку, преступник всегда одинок и глуп, где ж интрига? Приходилосьлибо переносить действие во времена гражданской войны, либо, если уж очень хотелось написать лихо, остро и современно, придумывать несуществующую страну Капиталию, где честный комиссар с верным помощником сражался с мафией, продажными властями, секретной полицией... Старым книгам почтение особенное. На них вырос. Каждый уголок лично загибал. Иллюстрации разглядывал часами, находя место среди героев и для себя. И потому каждую книжку сейчас перечитываю с опаской, вдруг покажется глупой и наивной, тогда ведь глуп и наивен я сам. Но ничего. Читается. И порой читается интереснее, чем прежде. Например, не столь давно я отыскал приключенческий роман (сейчас бы его обозвали технотриллером) Г. Адамова "Тайна двух океанов". Все есть в романе - и тайны, и чудища, и шпионы, но пуще всего поражает эпизод с ремонтом подводной лодки в океанических глубинах. Вредитель все-таки навредил! И вот доблестный экипаж починяет сутками напролет, без сна, без роздыху. А замполит в дни трудового штурма так же без роздыху выпускает стенную газету по несколько раз на дню, дает сводку промежуточных итогов соревнования по внутренней связи. Выдастся у кого свободная минута, так человек бегом-бегом к стенгазете. прочитает, кто впереди, а кто отстает, и тут же, воодушевленный. назад. Планы вредителя, естественно, не могли не провалиться. При такой-то стенгазете! Первая мысль - эпизод автор вставил по недомыслию, а вторая - издевался он над литературными регулировщиками. Велели укрупнить роль политорганизатора? Да пожалуйста, хоть восемь порций! Когда-то товарищ мой ездил в ГДР как труженик передового совхоза. Перед встречей с передовиками тамошними его, как и других, строго-настрого предупредили, чтобы не вздумали говорить, что они, советские, надаивают от коровы по три тысячи килограммов за год. Товарищ, разумеется, согласился, и на дежурный вопрос на вечере общества дружбы с представителями немецких социалистических крестьян о надоях ответил - пятнадцать тонн! Знай наших! Редакторы - они разные. Бывают и замечательные. Но находиться в полной зависимости даже от самого достойного человека - счастье сомнительное. Вдруг талант двинется не туда, выпорхнет за границу? Ну не глянулся человек никому. Бывает. Может, не поняли пока, или текучка глаза застила. Или действительно, пишущий того... графоманище. Что за беда, если уйдет он в Интернет? Места много. Сядет где-нибудь в уголке, выставит творение-другое - кому ущерб? Мегабайт дешев, к тому же оплатит его человек сам. Чтобы не расстраивался, не впадал в уныние, ему помочь нужно. Делом. Создать утешительный счетчик посещения. Такой, чтобы посмотрел на него человек и порадовался. Не за себя - за людей, которые наконец прозрели. Пишите, господа!
____________________________ Хотя, конечно, я вовсе не намерен отрицать необходимость стороннего участия в процессе подготовки рукописи вообще. Напротив, взгляд другого человека порой просто необходим, иначе рождаются перлы типа "нас было пятеро", вслед за чем идет перечисление шести персонажей. Вероятно, особенности "фотографической памяти", когда видны те, кто перед объективом, а сам снимающий остается в безвестности. А вот почему славного первопечатника Гутенберга с двумя "т" написал? Про запятые и вообще умолчу. Авторские знаки, они того...