– В целом я согласна, мам, но мне бы хотелось, чтобы у меня был выбор, – Нина заметила, что вторая рука сжалась в кулак, и потянулась за карандашом. Стала крутить его между пальцев – нервная привычка, которую она превратила в фокус, который можно показывать на вечеринках. Если только прийти на такую вечеринку, где вращение карандаша может произвести впечатление.
Мама помолчала, потом сказала оправдывающимся тоном:
– Нина, из него вышел бы плохой отец. Он был игроком с завышенной самооценкой, и у него была жена.
– Жена – это не черта характера, мам. А почему ты переспала с женатым мужчиной? Что за ерунда? А как же женская солидарность, на первом месте – бабы, на втором – мужики?
– Нина Ли Хилл, ты что, только что назвала меня бабой?
Нина расхохоталась и отшвырнула карандаш. В разговоре с мамой все казалось проще. Отчасти из-за ее австралийского акцента и отношения к жизни в духе «хватит закатывать истерику», отчасти из-за характера. Кэндис Хилл не переносила драм и всяческих страстей. Из-за этого она казалась поверхностной и начинала раздражать, если вы хотели поговорить с ней эмоционально. Например, как Нина, о том, что вся ваша жизнь, как оказалось, была ложью, но в то же время это помогало посмотреть на вещи со стороны.
– Нет, мам, я не называла тебя бабой, но можешь хоть на секунду представить, каково мне?
Кэндис щелкнула языком.
– Нина, все это случилось почти тридцать лет назад. Твой отец был очень красив, мы встретились на какой-то съемке – я даже не помню, на какой – и провели все выходные в моей квартире, а потом я обнаружила, что у него есть жена, которая, если я правильно помню, на тот момент ждала ребенка, поэтому я прогнала его и забыла о нем. Два месяца спустя я узнала, что беременна, и решила оставить тебя. Он ко всему этому не имел никакого отношения, если не считать сорокавосьмичасовых упражнений вначале.
Нине захотелось заткнуть уши и запеть банальное «Ла-ла-ла», но она не выпустила трубку.
Кэндис продолжала:
– Мне хватало денег и времени, чтобы о тебе позаботиться, и я не желала его участия, потому что совсем его не знала и он уже проявил себя не лучшим образом, когда изменил жене. Поэтому я заставила его что-то подписать, чтобы он оставил тебя в покое, и на этом все. Я больше никогда его не видела. Удивлена, что он запомнил мое имя.
– Честно говоря, мам, твое имя могло быть не настолько памятным, как тот факт, что у него есть ребенок. Такое забыть немного сложнее.
(«Не всем это дается так же легко, как тебе»).
– Вот заноза в заднице! Так и думала, что ничего хорошего от него не жди.
– Я бы предпочла вообще ничего от него не ждать. Ты же знаешь, я ненавижу сюрпризы.
– Знаю, в этом ты явно пошла в него, потому что я-то сюрпризы обожаю.
Нина закатила глаза.
– Мы говорим обо мне.
– Мне пора идти. Мы закончили?
– Да. Какова вероятность, что ты сейчас скажешь: «Прости, Нина, ты права, я должна была подготовить тебя к такому неожиданному потрясению»?
Мама фыркнула:
– Никакой. Я не ожидала, что он нарушит слово спустя тридцать лет. Если кто и должен перед тобой извиняться, то это он.
– Ну, он мертв.
– Так ему и надо, – Кэндис вздохнула. – Мне жаль, что он был неудачником, Нина. Но ты уже большая девочка, переживешь, – и с этими словами она отключилась.
Вздохнув, Нина задумалась, станет ли она сама когда-нибудь матерью, и если станет, справится ли с этой работой лучше своей мамы. В детстве Нина грустила от того, что мамы не было рядом, потому что все вокруг твердили ей, как это грустно. Позднее, будучи подростком, она стала злиться на маму, винить ее в своей застенчивости и постоянной тревоге. И наконец, став взрослой, она пришла к выводу, что отсутствие Кэндис, вероятно, было благом. Ее няня, Луиза была замечательной матерью, а ее мать была замечательным фотографом. Биология не предопределяет судьбу, и любовь не зависит от общности ДНК. Убирая телефон и выходя из кабинета, Нина подумала, что существует вероятность, что она в корне не права. Ведь она так часто ошибается.
Глава 5
в которой Нина посещает собрание книжного клуба и получает сообщение по электронной почте
После работы Нина вернулась домой, зашла в интернет и прочитала все, что смогла найти об Уильяме Рейнольдсе. Имя было распространенное, но она решила, что он не может быть профессиональным теннисистом начала XX века или английским лордом XVII века. Поэтому, скорее всего, он тот юрист из Лос-Анджелеса, который умер недели две назад. Похоже, она пропустила похороны. Но учитывая, что она пропустила и все остальное, вряд ли стоило расстраиваться на этот счет. Все некрологи сообщали, что ему было семьдесят восемь и после него остались вдова с дочерью. Нина знала, что последнее не совсем верно, хотя уже запамятовала, сколько детей там на самом деле. Она нашла в сети несколько фотографий, в основном с каких-то благотворительных мероприятий, на которых он был неизменно в смокинге. Нина не обнаружила явного сходства между ним и собой. Но она все-таки была стройной двадцатидевятилетней девушкой с темно-рыжими волосами и веснушками, а он – располневшим стариком с седыми волосами и морщинами. Так что это было совсем не то, что сравнивать яблоко с яблоком. Скорее, виноград с изюмом.