В шкафу с одеждой, к собственной радости, обнаружил пяток трусов. Правда, призадумался, куда же мои, точнее, Максимилиана подевались? Рубаха из плотного ситца, камзол, жмущий в плечах и короткими рукавами, свободные штаны, потертый широкий пояс, короткие сапожки — приготовил во что переодеться после душа. Напор воды не очень большой, лейка старая, но, главное, и это радует, горячая вода присутствует! Пока непонятно, за счет чего горячее водоснабжение подается, насколько понимаю, в городе централизованная только канализация.
— Жаль нет бритвенных принадлежностей, — провел пальцами по щекам, рассматривая себя в зеркало. — К цирюльнику по таким мелочам не находишься. А вот к длинным волосам придется привыкать.
В гостиной уже слышится как стучат ложки с вилками, родственнички переговариваются и над чем-то смеются. Н-да, никто меня дожидаться и не думал, как и не пришли проведать. Привыкли, что Максимилиан вел себя тише воды и ниже травы, ну, я-то не он, но и наглеть сильно не следует.
— Добрый вечер, — окинул взглядом собравшихся, но меня удостоил взглядом лишь дядя.
— Где только ходишь? — недовольно буркнул глава клана. — Забыл, что ужин в восемь?
Ничего ему не ответил, посмотрел на не занятый стул, предназначенный для моей персоны. Место за столом с краю, тарелка стоит, столовые приборы, вроде бы нормально. Но до ближайшего двоюродного братца, свободное пространство, примерно, в два места. Нормальная пища далеко, а вот два глиняных горшка, в одном вареный картофель, во втором тушеная подлива, стоят рядом с моей тарелкой. Есть еще обычный стакан и графин с водой. При этом, эти милые родственнички уже обглодали жареного гуся, съели четверть запеченного молочного поросенка, пьют вино и закусывают сыром. Это если не считать салатов, жареной до золотистой корочки картошки, копченостей и много другого. Нормально? Охренительно! Сам не понял, как внутри все закипело от злости, кулаки невольно сжались, но заставил себя успокоиться и улыбнуться:
— Гулял, после того как целительница меня собрала и влила столько силы, следовало знакомиться с миром заново, — ответил дяде и взял свою тарелку. — Мне требуется усиленное питание, но, не переживайте, могу о себе позаботиться.
А вот теперь на меня внимание обратили! Так называемые сестренки и братики с удивлением взирают, как накладываю на свою тарелку копчености, а потом беру поднос с поросенком и ставлю на стол перед моим стулом. На этом не ограничиваюсь, одну из бутылок с вином, стоящую перед Мартией забрал, а потом и вазочку с фруктами прихватил, при этом рассказывая, как чуть не погиб, оказавшись под колесами пролетки:
— Представляете? До последнего момента все ощущал! Как трещали ломались ребра, как неспешно удалялся пьяный матрос, почему-то переставший шататься, как набежала толпа, а возница лошадь все подгонял. Дикая боль сдавила грудь и ее отголоски ударили в голову. Ни в одной книге о таком не читал! Кстати, в больничку приходил страж. Мы с ним мило побеседовали, и он просил зайти, чтобы подписал бумаги, что произошел несчастный случай. Даже и не знаю, как поступить? Врагов-то вроде не имею. Может и в самом деле случайность произошла? — на этом свой монолог завершил и усевшись за стол потер ладони: — Ох, как же я проголодался! Очень давно такой вкуснотищи не ел!
Жена главы клана побледнела, сам он хмуро на меня взирает, а остальные родственнички переводят взгляды с родителей на меня и обратно. У Аглаи с Фильдой даже рты от удивления не закрываются. Старший сын Грейна в руке стиснул нож, да так, что побелела кожа на костяшках. Кто-то из присутствующих приложил руку к моим бедам, в этом сомнений нет.
— Гхм, — кашлянул в кулак глава семейства, — рад, что все обошлось. Но, Максимилиан…
— Зовите меня Макс, так удобнее, — перебил я его, чем вызвал еще одно удивление.
— Перебивать главу, — начала Мартия, но и ее не стал слушать, а уточнил:
— Временного опекуна, давайте называть вещи своими именами! Клан принадлежит мне, но в силу своего возраста руководить не могу, хотя права заявить уже готов, как и инициализировать передачу власти. Согласно одному из действующих законов, который забыли отменить, то отрок, достигший пятнадцати годов отроду и не имеющий родителей, может самостоятельно решать свою судьбу и тех, за кого в ответе.
— Это что же за такой закон? — нахмурился Грейн и демонстративно отложил вилку. — Ты волен выйти из-под опекунства, с этим не спорю, если только найдешь семью готовую тебя приютить и управлять кланом. Но тебе же это не требуется! Ты сыт, обут и одет, ни в чем не знаешь нужды.