Выбрать главу

Читальный зал был пристанищем для тех, кто нуждался в покое, тишине и чувстве собственного достоинства. Порой посетители листали довоенные газеты и журналы, отдыхая после тяжелого рабочего дня и «притворяясь, что читают» (по словам Крука). Полагалось неукоснительно соблюдать библиотечный этикет (тишина, никаких разговоров), полы мыли ежедневно. Школьников в читальный зал пускали только в дневные часы, делать там уроки не разрешалось[73].

В библиотеке гетто культивировали культуру чтения и уважительное отношение к книге. В абонементном отделе, рядом с каталожными ящиками, висели два объявления:

Книги – единственное утешение в гетто!

Книги помогают забыть о печальной реальности.

Книги способны перенести в миры далеко от гетто.

Книги способны утолить голод, когда нечего есть.

Книги никогда вас не бросят, и вы их не бросайте.

Храните наши духовные сокровища – книги!

Рядом администрация библиотеки вывесила более прозаическую инструкцию:

Книги не пачкать и не рвать; не читайте за едой. Ничего не пишите в книгах; не мочите их, не сворачивайте страницы и не ломайте переплеты. Если у читателя заразное заболевание, он обязан при возврате книги уведомить об этом библиотекаря[74].

Как видно из инструкций, одной из главных проблем библиотеки был износ книжного фонда в связи с активным его использованием. В условиях гетто почти никакие книги невозможно было заменить дубликатами. Крук устроил при библиотеке переплетную мастерскую, там можно было подлатать развалившиеся книги.

Правила выдачи книг на руки соблюдались строго: книги нужно было вернуть через три дня, за просрочку назначались штрафы. Если читатель не возвращал книгу после нескольких напоминаний, имя его сообщалось в администрацию гетто, и таким нерадивым читателям назначался один день условного тюремного заключения плюс весьма солидный штраф[75].

Библиотека в доме номер 6 по улице Страшуна была не единственным местом, где обитатели гетто могли почитать. Крук создал филиалы библиотеки в школах гетто, в молодежном клубе и в жилом доме за пределами гетто, который назывался «Кайлис». Отдел библиотеки имелся даже в тюрьме гетто, куда еврейская полиция гетто сажала жителей за всевозможные правонарушения – от несоблюдения комендантского часа до краж. В тюремной библиотеке имелось сто томов художественных книг. Крук отмечает, что заключенные в среднем прочитывали около двадцати книг в месяц[76].

13 декабря 1943 года, после года и трех месяцев работы, библиотека представила специальную программу в ознаменование выдачи стотысячной книги (в это число входило и использование книг в читальном зале). На торжестве доктор Даниэль Файнштейн, антрополог и популярный лектор, произнес приветственную речь, в которой предложил свое толкование интереса к чтению в Виленском гетто: чтение – инструмент борьбы за существование. Чтение успокаивает нервы и служит своего рода психологическим предохранительным клапаном, который удерживает от умственного и физического распада. Читая романы и отождествляя себя с вымышленными персонажами, люди сохраняют психологическую крепость и эмоциональную жизнеспособность.

Файнштейн использовал в качестве метафоры образ из арабской литературы: «Физически мы отрезаны от мира, как человек, идущий через пустыню. Стоит зной. Мы жаждем глотка жизни и свободы. И вот – души наши находят то, что искали, в художественных мечтах на страницах книг. Это освежает, придает жизненную энергию и тягу к жизни. Усиливается надежда, что мы переживем это странствие по пескам пустыни и достигнем оазиса свободы»[77].

Для пополнения фондов библиотеки на улице Страшуна Крук собирал книги из всех мыслимых источников. Он договорился о перемещении в библиотеку гетто книг из лучшей еврейской средней школы Вильны, реальной гимназии на Рудницкой улице, – после того как юденрат занял это здание под свой штаб. Заместитель Крука Зелиг Калманович обнаружил склад издательства «Розенкранц и Шрифтзецер», публиковавшего литературу на иврите, и забрал оттуда книги. Кроме того, библиотека обратилась с призывом ко всем жителям гетто приносить туда обнаруженные ими книги. Самой тягостной, с эмоциональной точки зрения, частью комплектования фондов было пополнение их книгами, ранее принадлежавшими тем узникам, которых расстреляли в Понарах[78].

Работа по сбору, каталогизации и выдаче книг, равно как и процесс чтения, вдохновляли интеллигенцию гетто. Библиотека превратилась в символ надежды на то, что еврейская культура переживет темные времена, даже если их не переживут большинство узников. Крук записал в дневнике: «Люди приходят ко мне и говорят: “Я схожу с ума, мне некуда пойти, дайте мне работу. Я не прошу за нее денег. Позвольте помочь в вашем прекрасном и нелегком деле”. У меня уже работают двадцать добровольцев. Приходят новые, старые часто уходят. Здесь работают писатели, журналисты, врачи, образованные люди. Приносят книги: “Что мне с ними делать? Пусть остаются у вас. Здесь их, по крайней мере, не сожгут. Может, какие и уцелеют”»[79].

вернуться

73

Там же, 14, 17, 18, 27–28.

вернуться

74

Архивные материалы Вильнюсского гетто. См.: Центральный государственный архив Литвы, Вильнюс (Lietuvos centrinis valstybės archyvas, Vilnius; далее – ЦГАЛ). Ф. Р-1421. Оп. 1. Д. 256.

вернуться

75

Там же. Д. 246.

вернуться

76

Там же. Д. 304, 340, 341.

вернуться

77

“Di sotsyal-psikhologishe rol fun bukh in geto” (ЦГАЛ. Ф. Р-1421. Оп. 1. Д. 230).

вернуться

78

Mark Dworzecki, Yerushalayim de-lite in kamf un umkum (Paris: Yidish-natsionaler arbeter farband in Amerike un yidisher folksfarband in frankraykh, 1948), 241; Kruk, “Geto-bibliotek un geto-leyener,” 6; letter to all building super-intendents in ghetto no. 1 (evidently from late September or October 1941), file 450, Sutzkever – Kaczerginski Collection, RG 223, YIVO archives.

вернуться

79

Kruk, Togbukh fun vilner geto, 99.