Как ни странно, первым, кого увидела Вив, был другой орк. Он невозмутимо направился к ней, волоча за собой повозку, держа оглобли подмышками. Его грудь и голова были обнажены, а плечи пересекали старые шрамы. В фургоне были сложены вязанки плавника и щепки для растопки.
— Утро, — сказала она, шутливо отсалютовав свободной рукой.
Проходя мимо, он кивнул, бросив взгляд на ее саблю, и она остановилась, чтобы посмотреть ему вслед. Он не оглянулся, и это почему-то ее разозлило.
Первыми зданиями, до которых она добралась, были ряды лавок, спускающиеся к берегу, где сеть деревянных мостков делала песок более проходимым.
Вив выбралась на дощатый настил, соединяющий лавки. Каждый удар ее костыля по просоленному дереву был подобен стуку копыт.
Большинство лавок были высокими и узкими, и, казалось, наклонялись, защищаясь от дуновения океанского бриза. При ближайшем рассмотрении оказалось, что доски и черепица покрыты мелкими сколами.
Первые несколько лавок были закрыты. Постоянно, судя по треснувшему стеклу, внутри скрепленному брезентом или бумагой. Затем был какой-то книжный магазин. Через пару узких витрин она увидела беспорядочные груды книг, диаграмм и разного хлама. Она почти ощущала запах плесени. Когда-то дверь была красной, но теперь она сохранила только воспоминания о цвете.
Маленькая вывеска слева гласила: КНИГОТОРГОВЦЫ ТИСТЛЕБУРР.
Вив покачала головой и заковыляла дальше.
Мастерская по ремонту парусов. Затем лавка старьевщика, забитая ракушками, иглами морских ежей, стеклянными поплавками и прочим морским хламом. Вив не могла представить, зачем кому-то это может понадобиться.
Легкий ветерок донес до нее запах выпечки, пробившийся сквозь острые запахи соли и морских водорослей. Неудивительно, что она снова проголодалась. Даже не беря в расчет трудности передвижения и потребности выздоравливающего организма, Вив горела от жара, и ее поздний завтрак уже почти сгорел в печи ее желудка.
В самом конце этого ряда лавок она увидела первый реальный признак жизни, если не считать орка с каменным лицом, таскавшего дрова. Которого она не считала.
Это заведение было как минимум вдвое шире других, из двух труб поднимался дым, а люди приходили и уходили. На стекле было выгравировано КОНДИТЕРСКАЯ МОРСКАЯ ПЕСНЯ, буквы выглядели аккуратными и свежевыкрашенными. Не то чтобы требовалось что-то большее, чем нюх, чтобы понять, что это за лавка.
Через окно виднелись плетеные корзины, доверху набитые большими круглыми буханками, булочками и печеньем. Колокольчик над дверью звякнул, и появился дворф с выправкой моряка, запихивая в рот остатки чего-то.
Вив на мгновение заглянула внутрь, в очередной раз проклиная себя за то, что забыла кошелек в комнате. Гигантское слоеное печенье обещало превзойти все ожидания, которые уже вызвали ароматы. Она вытерла губы тыльной стороной ладони и неохотно отвернулась.
Па всегда говорил ей, что голод можно вылечить с помощью пота, так или иначе. Она решительно зашагала по посыпанной песком дороге. Большинство зданий на другой стороне, похоже, были жилыми домами или, возможно, жильем для путешественников. Однако поблизости, казалось, никого не было.
Вдоль дороги тянулась длинная коновязь, и она была достаточно хороша для того, чего она хотела.
Она провела несколько дней на спине, и ее тело давало о себе знать. Не то чтобы в ближайшее время она собиралась бегать трусцой, но вряд ли можно рассчитывать остаться в живых, бросая сталь, если не будешь держать свои собственные клинки острыми.
Прислонив костыль и саблю к коновязи, она осторожно поднырнула под главную балку и ухватилась за нее сверху. Она вытянула ноги на улицу, поморщившись от острой боли в правом бедре.
Она опускалась, пока ее локти почти не сомкнулись. Затем она выпрямилась, снова и снова, чувствуя, как по спине, груди и предплечьям разливается тепло. Боль в ноге отодвинулась на задний план.
Когда ее бицепсы задрожали от напряжения, а на висках выступил пот, она опустилась на задницу, подобрав под себя пятку левой ноги и позволив себе дышать сильно и ровно.
Орк с повозкой дров уставился на нее, остановившись на обратном пути вниз по склону. Его повозка теперь была намного более пустой. На крючках вдоль ее дощатых бортов висели разнообразные поношенные инструменты — молот, кувалда, топор, пила.
Вив, прищурившись, посмотрела на него:
— На что ты смотришь?
Он пожал плечами, и когда ответил, его голос был глубоким, но на удивление мягким:
— Ты пришла в себя ужасно скоро.