В Лондоне Шакспер занимался мелким ростовщичеством и входил пайщиком в театральную компанию. Жестоко преследовал по суду своих должников: аптекаря и кузнеца. Откупил право «выбивать» у окрестных фермеров церковную десятину[27]. Странное занятие для поэта и драматурга. Интересно, что в его очень подробном завещании нет никакого упоминания о рукописях и библиотеке. В завещании, типичном для зажиточного горожанина-ростовщика, упоминаются все вещи, которые так или иначе принадлежали Шаксперу, но там нет места главному — его великому духовному наследию.
До нас не дошло ни одной авторской рукописи Шекспира, если не написанной им самим, то хотя бы собственноручно им подписанной. Шесть подписей Шакспера, которые есть в распоряжении исследователей, свидетельствуют, что этот человек был не приучен к письму, он писал «как курица лапой», что весьма странно для того, кто исписал за свою жизнь тысячи страниц. И все эти автографы исключительно под деловыми бумагами — под купчей, закладной, исковым заявлением, завещанием. Гилилов обращает внимание на «чудовищную, невиданную в мировой культуре пропасть между гением и провинциальным дельцом, в лучшем случае малограмотным, о котором нет никаких свидетельств, что он имел отношение к искусству».
И странности продолжают множиться.
Любопытно, что смерть Шакспера из Стратфорда осталась незамеченной современниками — на смерть Великого Барда не отозвался ни один из его почитателей, поэтов, драматургов и т. п. А когда в 1623 году, через семь лет после смерти Шакспера, вышло первое полное собрание сочинений Шекспира (Великое фолио), там впервые появилось 20 новых пьес. Где эти рукописи столько времени хранились? И почему после издания они снова бесследно исчезли? Кроме того, в некоторых пьесах видны следы событий, имевших место уже после смерти Шакспера.
«Так кто же был Шекспиром?» — задался вопросом шекспировед.
Если бы это был один человек, его бы давно, думается, вычислили. Следы приводят к разным людям. Один словарный запас Шекспира убеждает в том, что под этим именем трудилось не одно перо. Вероятно, что некое сообщество выработало общую стилистику, но и каждый привносил что-то свое. Гилилов считает, что самая значительная часть сочинений Шекспира принадлежит перу Роджера Мэннерса, 5-го графа Рэтленда, слывшего странным и болезненным человеком, и его жены Элизабет, дочери известнейшего поэта Филипа Сидни[28] — женщине выдающихся дарований, о которой сам Бен Джонсон писал, что она унаследовала от своего отца, «богоподобного Сидни», его любовь к музам, его искусство. Приближенный ко двору, ученик Бэкона, выпускник Кембриджа Рэтленд продолжительное время жил в Италии, обучался в Падуанском университете, где в студенческих списках значатся, между прочим, датчане Розенкранц и Гильденстерн — герои «Гамлета».
Установлено, что в 1603 году граф Рэтленд был послан с дипломатической миссией в Данию. А вскоре была издана вторая редакция «Гамлета», где появились подлинные картины жизни датского двора. Рэтленд умер в 1612 году после тяжелой и продолжительной болезни, а через неделю после его похорон Элизабет Рэтленд добровольно ушла из жизни, приняв яд.
И сразу Шекспир «перестал писать», хотя до смерти Шакспера оставалось еще четыре года. Есть и другие странные совпадения по времени. Например, Великое фолио (первое издание сочинений) должно было выйти на десятилетие смерти этой супружеской пары и лишь в силу случайных причин было издано в 1623 году, а второе фолио — в 1632 году.
Можно спросить: зачем же Рэтленду и его команде было скрываться за маской и отдавать лавры мировой славы малограмотному ростовщику?
По мнению исследователя, это была тщательно подготовленная и успешно осуществленная литературная игра. В своей книге Гилилов привел пример подобной игры, длившейся 10 лет и впоследствии раскрытой. Схема сходная: в окружении Рэтленда сочинили несколько книг и приписали их перу полусумасшедшего пьяницы, которого выставили за великого человека (кстати, прием подобного розыгрыша лежит в основе шекспировской комедии «Укрощение строптивой»). Читатель был в недоумении. А виновники от души потешались.
27