И тогда, его голос дрогнул. Я все ещё плакала, ощущая, как начинается истерика, но почти с теплом на сердце, сильнее прижимала телефон к трубке, слышала, как кричат о каком-то коде, количествах людей и возможных жертвах.
- Где ты?! - вновь, похоже ко мне обратился незримый абонент. - Держись, не думай даже, чтобы как-то себя выдать, ясно? Не смей высовываться.Не смей, - хотелось прямо тогда закричать во всю глотку и, тем самым, обозначить своё явное присутствие назло указам в трубке. - Сколько живых? Л-ладно. Скоро прибудет помощь, обещаю...
Я смотрела впереди себя, слушая трясущийся голос, отчаянно пытающийся казаться спокойным. Нет, получалось плохо, просто потому, что он пугал, убивал даже сильнее, создавая странное впечатление тишины или вовсе страха, который до тех самых пор не успел образоваться.
Стрельба прекратилась. Тишина, прерываемая лишь краткими вздохами в трубке и прерывистыми словами, что все же безнадёжно старались подбодрить меня. Это еще один мой страх: я боюсь тишины. Я, наверное, больше никогда не выключу телевизор на ночь. Просто страшно, что когда он затихнет, я снова услышу редкую стрельбу. Так они расстреливали тех, кто так же, как и я каким-то магическим образом смогли спастись. Они искали их, и добивали. Трижды, я слышала мольбы не делать этого. Один раз, женский плач, который после шумел в ушах, но все было бесполезно.
Не имеет смысла скрывать правды. Они убивали всех.
Помню я и их вроде бы негромкие, но, тем не менее, изредка долетающие до моих ушей переговоры. Слова были совсем уж несвязанные, но вряд ли я забуду, как постоянно разные или почти неотличимые друг от друга голоса окликали одну, как позже я узнала, из сообщников - Китти Джейсон. Девушка была больна СПИДом. Трое её соучастников тоже. Она являлась вроде бы главной в том, что произошло на моих глазах.
Интересно, о чем они думали, организовывая теракт? Погибли ведь шестьдесят два человека, проходившие мимо того здания и находившихся в нем тогда. Я была бы среди них, но, все же кто-то свыше сделал вид, что подарил мне второй шанс.
Нет, если на самом деле, о чем они думали? Раз я умру - то почему кого-нибудь не захватить с собой?
Я слышала, как шоркание приближается ко мне. Молиться казалось бессмысленно. Обращение к Богу никогда не помогает за мгновения перед смертью. Может, за часы до неё, или, обращаясь всю жизнь возможно было бы почувствовать что-то похожее на прощение, но не за мгновения. Нет.
Я просто закрыла глаза, чувствуя, как бессмысленно слезы текут по израненным щекам. Голова опустилась на почти уцелевшую от пуль дверцу машины.
Солнце светило прямо через закрытые веки. Это мешало, но уже не раздражало. Помню, как ощутила спокойствие, какое-то почти неземное удовлетворение, но даже тогда шаркающему шагу не дали меня добить.
Сирена. Крики. Голоса из громкоговорителя.
Опять стрельба.
Я снова готова была разрыдаться, прямо как тогда, когда я проснулась в больнице через неделю и вспоминая о всем, что произошло. Мне была крайне необходима амнезия, но и тут не вышло заработать её. Прискорбно.
- Анда, милая, тебе письмо, - мама открыла дверь в комнату, ласково улыбаясь. Я даже не попыталась натянуть улыбку в ответ, но поцеловала её, вставая с кровати.
В руках она держала зелено-желтый аккуратно сложенный конверт. Вовсе не хотелось так сразу разрывать хрупкую бумагу, отчего пару мгновений я стояла, внимательно разглядывая полученную посылку. Дверь за одни из моих родителей закрылась, и почти сразу же после дрожащие пальцы начали неумело рвать жёсткую бумагу.
Естественно, мне пришлось облокотиться о стену, чтобы не упасть. Тем не менее, я не заплакала. Уже неплохо.
"Дорогая, Андарина Малитеро!
Приглашаем вас на собрание Книжного Клуба! Мы поговорим о интересующих Вас проблемах, и быть может, о Вашей умершей подруге, Долорес Амбер!
Собрание пройдет в 20: 00 в Южной библиотеке #9. Приходите, и попытайтесь не опоздать. Вы точно найдете друзей.
С уважением, Ваш H. J."