Старик лукаво улыбнулся:
— Так какой из этих СССР-ов вы хотели бы видеть сейчас?
Дмитрий потер подбородок:
— Ну, если вы так ставите вопрос… Наверное, СССР шестидесятых. При условии определенных изменений, конечно.
— А без изменений? — раздраженно вопросил продавец — Почему всем непременно хочется внести какие-то изменения? И, самое главное — почему всем кажется, что их изменения непременно сделают жизнь лучше?
— Потому что сделать хуже уже сложно, — Дмитрий улыбнулся, но внутренне ругал себя за то, что ввязался в этот спор.
— Хуже, значит… То есть, вы предпочли бы, чтобы сейчас был СССР шестидесятых, разумеется, с поправкой на технический прогресс?
— Ну, почему бы нет. Только реформы обязательно. Иначе не доживет.
— Почему?
— Ну, он не дожил.
— Вам не приходило в голову, что СССР прекратил существование именно тогда, когда его начали изменять к лучшему? Знакомо ли вам выражение «Si non confectus non reficiat»? «Не чини то, что не сломано».
Выражение показалось смутно знакомым.
— Кто это сказал?
— Человек, который кое-что понимал в реформах. Дело в том, молодой человек, что многочисленные реформы, проводимые одновременно, как правило, никогда не приводят к тем результатам, которые планировались.
— Это еще почему?
— Потому что каждое серьезное изменение имеет как минимум одно непредсказуемое последствие. Два изменения, проводимые одновременно — уже четыре таких последствия. Потому что непредсказуемые последствия накладываются друг на друга и эти самые последствия множатся и множатся…
— Намекаете на перестройку? Так она прошла тогда, когда СССР, по вашему выражению, уже сломался. А вот, скажем, в шестидесятые еще не поздно…
— Ну да, ну да… Вот, значит, как вы думаете… Ну что ж, сходите и посмотрите на положительные последствия перестройки в шестидесятых.
Дмитрий заморгал:
— Что значит, «сходите и посмотрите»?
— Выйдите за дверь. Там сейчас как раз 15 июля 1975 года.
Павлов оглянулся. Честно говоря, сказать, что там, за дверью, вообще за пределами магазина, было очень сложно: стекла и в дверях и в витринах были рифлеными, в мелкий квадратик. Так что для находящегося внутри мир снаружи состоял только из цветных пятен.
— Выйдите, выйдите… — поощряюще кивнул старик-продавец, — Походите, посмотрите. Может тогда ваше мнение несколько изменится.
А вот это — правильная идея. Выйти и идти, идти… Подальше от магазина с ненормальным продавцом.
Колокольчики прозвенели еще раз. Дмитрий сбежал вниз по ступенькам, увернулся от бежавшего куда-то прохожего и остановился. Что-то было не так. Что-то в окружающем мире изменилось…
Он оглянулся.
Магазина не было. Вообще. За спиной расстилался все тот же пожухлый газон.
Магазина не было.
Павлов полез в карман за платком, чтобы утереть внезапно выступивший пот.
Платка не было.
Не было телефона, не было ключей от машины… Кошелек…
Кошелек был.
Дмитрий раскрыл его и подхватил вылетевшую карточку. Белый прямоугольник глянцевого картона. С надписью сверху «Альтист». Больше никаких надписей…
Надпись появилась.
«Вы в 1975 году, Дмитрий Александрович. Уже десять лет полным ходом идут реформы. Оглянитесь и вы повсюду увидите их результаты».
Надпись исчезла.
Павлов бросил карточку на землю, как будто она внезапно раскалилась.
«Бред. Бред. Бред. Но…»
Он оглянулся.
Это были семидесятыые.
По улице, видневшейся между деревьями, катился редкий для десятых годов поток автомобилей, ПОЛНОСТЬЮ состоявший из автомобилей шестидесятых-семидесятых годов.
Причем наполовину автомобили были иномарками.
«Ну раз я в семидесятых… — бредовая невозможная ситуация взбурлила кровь, наполняя голову бесшабашным веселым азартом, — походим, посмотрим…»
Он зашагал по дорожке. Взгляд отмечал все новые и новые признаки того, что это — семидесятые и признаки того, что это — НЕ ТЕ семидесятые.
Одежда чуть более яркая, чем помнилось из детства — Дмитрий родился как раз в 75-ом — чуть более смелые одежды, короче юбки, глубже вырезы, прозрачнее платья, больше джинсов и косметики.
На углу, где дорожка выходила на тротуар улицы 7-ого Ноября, сидел прямо на асфальте хиппи. Типичный такой хиппи, в холщовой одежде, с бисерными фенечками на запястьях, с повязкой-хайратником, удерживающей длинные сальные волосы. Хиппи тихонько наигрывал на гитаре что-то из битлов.
«Пока неплохо. Одежда получше, свободы побольше, менты хиппарей не трогают…»