Он и вымелся. К квартире он и вправду отношения не имел. По документам. И к бизнесу друга — тоже. По документам. Все строилось на доверии. А зря…
Работы — нет. Денег — нет. Образования, полезного на гражданке — нет. Жены — нет. Друга — нет. Родственников, по крайней мере близких — нет. Дома — нет.
Ничего нет.
Толкнулась было мысль попросить о помощи сослуживцев, они все — отличные ребята, они помогут. Но глупая гордость не позволяла просить о помощи. Андрей ничего не мог с собой поделать.
Скорее всего, еще немного и он нашел бы выход из сложившейся ситуации, выражаясь казенным языком, но в этот момент на глаза Андрея попалась вывеска.
«Книжный магазин „Альтист“».
Книги последнее время непопулярны, но иногда книга — лучший способ отвлечься от тяжелых мыслей, чем выпивка или компьютерные игры.
Почему бы и нет?
Магазинчик оказался очень любопытным: он специализировался на книгах одного жанра — альтернативной истории. Жанр одно время бывший очень популярным, потом слегка притухшим, а сейчас возвращающимся опять.
Андрей проходил вдоль стеллажей, проводя ладонью по корешкам книг.
Книга… Фантазия, спрессованная между двумя картонными обложками. В каждом из этих бумажных кирпичей — жизнь, чувства, страдания и победы человека, изложенные на листах и заботливо сбереженные, как бабочка, засушенная коллекционером.
Продавец, старичок в старомодном сером пиджаке и черной водолазке, вежливо наблюдал за Андреем, иногда предлагая ту или иную книгу. В романах, как правило, шла речь о людях, которые оказывались в прошлом и меняли историю под себя, добиваясь успеха, славы и богатства. Эти истории заставляли пульсировать одну и ту же мысль. Мысль о том, что он мог бы поменять все, окажись он в прошлом.
— А вот, посмотрите, — продавец подал еще одну книгу.
«Камень скатился вниз». На обложке сидел в кресле салона самолета человек средних лет, с уверенным лицом, в дорогом костюме. Человек смотрел сквозь бокал белого вина в иллюминатор, за которым колыхался лес красных знамен с серпом и молотом.
В голове Андрея щелкнуло. Короткая цепочка ассоциаций — красные знамена-коммунисты-революция — и его нынешние проблемы оказались забыты на время.
Если кого Андрей и ненавидел искренней, пламенной, чистой ненавистью, так это «господ революционеров».
— Я бы, — щелкнул он по обложке — выпади мне такой шанс, и если бы была возможность выбора, отправился бы в семнадцатый год.
— В революции семнадцатого хотели бы поучаствовать? — вежливо улыбнулся старик, ставя книгу обратно на полку.
— Ага, — процедил Андрей сквозь зубы, — Поучаствовать. Так, чтобы всю эту революционную шваль еще долго по кускам собирали, уродов… Простите, если вас это задело, — спохватился он.
Все-таки продавец — в возрасте, то есть привык считать революцию чуть ли не благом для страны.
— О, нет, — продавец улыбнулся и указал на мягкое кресло у небольшого журнального столика, — Если хотите, можем обсудить этот вопрос. Покупателей у меня немного, да и вы, я вижу, не торопитесь. Почему бы и не поговорить с умным человеком.
— Вот многие привыкли считать революцию достижением. Ах, скинули старую власть, ах, больше нет тирана, ах, принесли народу свободу… Дудки. Если революция семнадцатого года что и принесла, так это боль, кровь, страдания и смерти. Остановившаяся промышленность, инфляция, голод, отставание в науке и технике от развитых стран на десятки лет, сокращение численности…
— Но, — старик отпил чаю, внимательно глядя на Андрея, — кажется, и прежняя власть тоже не была ангелами. Страну считали сырьевым придатком стран запада, коррупция всех уровней власти, многочисленные празднества, на которые тратились огромные деньги, и все это — на фоне нищего населения. Отсталость науки от передовой, отсталость промышленности, отсталость во всем…
— Ерунда. Простите, но ерунда. Обычные проблемы ЛЮБОГО государства, которые решались. Медленно, не всегда последовательно, но решались. А бороться с ними с помощью революции — все равно что бороться с тараканами, поджигая дом. Смотрите сами…
Андрей откинулся на спинку кресла и отхлебнул из кружки. Вкусный чай, однако…
— Смотрите сами. Семнадцатый год, революция. Что, сразу за этим настал рай земной? Как бы не так. Раскол страны на два лагеря, что еще хуже — раскол армии. В присяге-то что сказано было? Бороться с врагом. А кого в условиях революции врагом посчитать, это уж от каждого офицера зависит. То ли революционеров, которые за народ ратуют, то ли прежнюю власть, которая уже и не власть вовсе. Значит, революция, за ней — пять лет гражданской войны. Сколько тогда народу погибло с обеих сторон, помните, да? За гражданской — десять лет разрухи, за нею пятнадцать лет восстановления, когда все силы напрягали, жили впроголодь. Сколько в сумме? Тридцать лет. Жизнь целого поколения. Только для того, чтобы выйти на ТОТ ЖЕ САМЫЙ уровень, с которого начинали. С тринадцатым годом еще до-олго сравнивали, дошли мы до того уровня жизни, какой был в «отсталой, нищей стране» или еще не совсем. Знаете, если бы кто-то спросил меня, согласен ли я заплатить тридцатью годами жизни за чьи-то амбиции… А вспомните, что потеряли не только людей, не только время. Сколько территорий ушло! Какие сами отделились, какие — ушлые соседи отхватили. Германия, Финляндия… даже Норвегия и та своего не упустила.