Я задумался на мгновенье:
— Согласен. Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть.
— Тогда вперед в прошлое. Вам нужно только выйти за дверь. Я развернулся и твердым шагом отправился навстречу неизвестности.
За моей спиной захлопнулась дверь. Я огляделся…
Что за черт? Улица. Та же улица, абсолютно та же. Тот же асфальт, вон лужа, через которую я проехал… Точно те же дома… Старик, что, просто пошутил? И… Эй, а где моя машина?! Машины не было. Так что, продавец просто морочил мне голову, чтобы дать своим сообщникам время угнать автомобиль? Я резко развернулся, протягивая руку к двери… Двери не было. Не было магазина. Даже стены не было. За моей спиной находилась арка въезда во двор, закрытая черной, местами поржавевшей решеткой. Не шутил… Почему я тогда не в прошлом? На противоположной стороне улицы на стене здания висело огромное табло, показывающее дату и время. Дата — сегодняшняя. Время… Я засучил рукав, взглянул на часы. Часы всегда сверялись именно с этим, таким удобным табло, поэтому я мог поклясться, что время на моих часах и на табло должно совпадать. Мои часы спешили на пять минут. Проклятый продавец на самом деле отправил меня в прошлое. На пять минут назад. В прошлое, которое я действительно знаю лучше любого другого, в котором для меня действительно есть все условия. В прошлое, где меня в моем родном городе никто не знает: ни родные, ни друзья, ни коллеги. Попробуй выжить… И… Стоп! А как же знания о будущем?! Какие знания за пять минут? Я возмущенно взмахнул тетрадью… Постойте. Откуда у меня в руках эта тетрадь? Толстая, в коричневой клеенчатой обложке, я таких уже сто лет не видел. Медленно, осторожно перелистал страницы… Над каждой была написана дата. Завтрашняя, послезавтрашняя… Мелким разборчивым почерком были перечислены события будущего: автокатастрофы, смерти, рождения… На последней странице черным фломастером было выведено:
«Это — ваши знания о будущем. Начинайте».
Ничего не было
— Поверь мне, дед. Если бы немцы нас завоевали, хуже никому бы не было.
Может и не стоило говорить такие слова ветерану войны, но, с другой стороны, почему это он, Валера, должен отказываться от своих убеждений только потому, что они кому-то не нравятся? Да и что ему сделает старик? Палкой ударит?
Валера Богров был из русских патриотов. Из тех патриотов, что носят свастику и выкрикивают «Зиг хайль!», объясняя, что свастика на самом деле — древний славянский символ, а «зиг хайль» в переводе — «Да здравствует победа», а потому ничего нацистского в этом нет. Вот и сейчас он махнул рукой друзьям и зашагал по аллее парка. Только что звонила мама и сказала идти домой. Не то, чтобы Валера считал себя обязанным ее слушаться — он, в конце концов, взрослый человек — но и заставлять ее тревожиться лишний раз не хотелось. Иначе опять начнется: «Оболтус, только и знаешь по улицам шататься, да в интернете сидеть, лучше бы учился как следует, опять сессия на тройки, два года осталось до диплома, когда за ум возьмешься…» Надоело. И ссориться в такой хороший день не хотелось.
Светило солнце. Приятный июньский день. Двадцать второе число. Среда. Валера прищурился на просвечивающиеся сквозь зеленые листья солнечные лучи, допил пиво из банки и хлопнулся на скамейку, раскинув руки по спинке. Хорошо! Он закрыл глаза и направил лицо к солнцу.
— Что ж это вы, молодой человек, такую вещь на одежде носите? — раздался сбоку скрипучий голос.
Валера с досадой вздохнул и открыл глаза. Опять какому-то старперу не понравилась свастика на красной футболке. Ну и что такого? Каждый одевается, как ему нравится. У нас в стране демократия или нет? Рядом сидел низенький старичок. Серый костюм, выглядевший элегантно — насколько Валера понимал это слово — но старомодно. Круглые очки, борода клинышком. В руках — книга.
— А что такое?
— Под этим символом в страну враги приходили, а вы его на майке носите…
Голос старика был не столько возмущенным, сколько укоризненным. Может, это взбесило Валеру и он ввязался в спор. Он вообще любил раздражать людей, считая себя очень тонким.
— Ты бы, дед, меньше коммуняк слушал. Немцы пришли нас от Сталина спасать.