Один шанс из сотни. Не так уж и плохо.
За три месяца
Из динамика серебристой коробки магнитофона «Весна 202» хрипел голос Цоя:
«Дальше действовать будем МЫ!» — подпевая Виктору Робертовичу Коля Леонидов поправил массивные очки и скользнул дальше между торговых рядов рынка. Правда, замечательного шелестящего плаща на нем не было. Во-первых, потому что лето кончилось только вчера (хотя легкий накрапывающий дождик и намекал, что первый день осени — все же осень), а во-вторых — потому что плаща у него не было. Правда, этот факт его если и расстроил, то совсем чуть-чуть. Зато есть модная куртка, джинсы (пусть «техасы»), кеды, студенческий билет в кармане, место в общежитии и вся жизнь впереди!
Радость от того, что его приняли, уже немного поостывшая, вновь выплескивалась в кровь, горяча ее и опьяняя Колю.
Он студент! Не школьник, самостоятельная личность! И пусть самостоятельная личность завтра едет на картошку, зато как студент!
Ведь студенты — это здорово! Это молодость! Это сила! Именно они, студенты, придут на смену замшелому, затянутому паутиной старичью и покажут им…!
Что именно покажут, Коля пока не определился, но определенно ощущал в себе силы горы свернуть и вверх ногами перевернуть. А пока… Пока что ему хотелось найти какую-нибудь интересную книжку, чтобы было то почитать вечерами «на картошке».
Вокруг кипела и бурлила рыночная жизнь, расцветшая после законов об индивидуальной трудовой деятельности и кооперации. Не то, чтобы Коля следил за всеми новшествами, но его отец, МНС в одном из ленинградских НИИ, часто обсуждал новости перестройки со своими друзьями. Волей-неволей, окажешься в курсе. Впрочем, сам новоиспеченный студент был вовсе даже не против новшеств. Может, комсомольцу и не стоило бы одобрять частнособственнические устремления отдельных граждан Советского Союза, но, во-первых, подобное даже сам Ленин во времена НЭПа одобрял, а во-вторых — стало гораздо проще купить то, что хочешь, не гоняясь по всем магазинам и знакомым за приличной вещью.
Правда, качество этих самых вещей на рынке… Как называла это мама, детский врач «Caveat emptor», что в переводе с чеканной латыни означало — «Качество товара — на риске покупателя».
Вот, например…
— А что это у вас за мех? — озадаченно щупала воротник у куртки тетенька в тяжелом черном пальто.
— Так волк же! — белозубо улыбался продавец.
— Что-то он в рыжину отдает…
— Так из красного волка же. Редкая зверюга, только в Красной книге есть. И вот у меня.
— И в какую цену?
— Триста рублей.
— Ох…
Да и цены кусались, как те самые редкие красные волки.
Кол вывернулся из одежных рядов и уже знакомой дорогой — он предусмотрительно заселился в общежитие за неделю и обследовал все окрестности на предмет важных мест. Как-то: книжные магазины, библиотеки, книжные развалы…
Ага, вот и они.
На столах, сколоченных из досок, разложенных туристических столиках и просто на ящиках, застеленных газетами, лежали книги, книги, книги. Колины глаза разбежались, собрались обратно и он нырнул в пучину книготорговли в поисках Той самой которая скрасит ему вечера. Речь о книге, конечно. Потому что больше колины вечера никто не скрашивал. Еще ни разу. Пока. Ведь он же — Студент!
Толстые потрепанные учебники…
Тонкие, отпечатанные на плохой бумаге переводы зарубежной фантастики…
Разноцветные книги «Библиотеки фантастики и приключений», к сожалению, уже все Колей прочитанные…
Книги «Альтист»…
А? Льтист?
Коля читал «Альтиста Данилова», но книжки, веером лежавшие на солидной торговой стойке, выгодно отличавшейся от своих соседок основательностью и даже некоторой монументальностью, пестрели разномастными заголовками.
Вот, например, эта. Автор — какой-то Аркадий Новинский, книга — с забавным названием «Кушайте пирожные». А на бумажной желтоватой обложке — никаких пирожных, хитро ухмылявшийся человек с бородой как Эдварда Тича (почему-то именно такая ассоциация возникла) поднимал бокал с шампанским, второй рукой обнимая томно изогнувшуюся девицу.
— А при чем здесь пирожные? И… альтист? — спросил Коля у продавца, длинные седые волосы которого свисали из-под обвисших полей черной шляпы.
— Пирожные — потому что это последнее, что предложили Григорию Распутину. Слыхали про такого?