Глаза старика свернули:
— Знаете, кто я такой? Я — демон истории.
— Это же из Севера Гансовского… — пробормотал студент, не зная, как еще можно отреагировать.
— Совершенно верно. Я попросил тогда Севера Феликсовича написать этот рассказ, чтобы намекнуть желающим изменить свершившееся, что есть тот, кто вернет все на прежнее место. Я тот, кто идет бок о бок с человечеством тысячи лет, следя за тем, чтобы река История не покидала свое русло, чтобы история не становилась ни хорошей, ни плохой, но только такой, какой она ДОЛЖНА быть.
Студент внезапно понял, что изменилось вокруг. Перестали стучать колеса поезда. Он оглянулся.
Всё вокруг него замерло.
Редкие люди в вагоне выглядели как гиперреалистичные статуи: никто не пошевелится, не шелохнется, не сдвинется ни на волос.
Этого не могло быт. Но это — было.
— Убедились, что я — не случайный сумасшедший? — старик-демон усмехнулся, вокруг глаз собрались морщинки, — Я тот, за кого себя выдаю.
— Зачем? Зачем вам — я?
— Мне нужны люди. Нет-нет, не души людей. Сами люди. Их судьбы. В моем магазинчике множество книг, в которых собраны судьбы людей. Судьбы тех, кто собирался изменить МОЮ историю. Вас я собирался присовокупит к своей коллекции, но, как вижу, ошибся. В мой магазин могу войти только те, кто хочет что-то изменит в прошлом, своем ли, прошлом ли мира — неважно, и там я не ошибаюсь. Но вне него я могу допустить промах… Вы не желаете ничего менять, что хоть и редко, но случается. Правда, не столько из-за уважения к моему труду, сколько из неверия в собственные силы, но, тем не менее.
Старик задумчиво посмотрел на вцепившегося в фантастический боевик студента:
— Не бойтесь. Над вами я не властен. К тому же мы с вами в некотором роде коллеги. Я создаю историю одного мира, а вы… Вы создаете десятки историй. В своей голове и на бумаге.
Демон истории улыбнулся и взмахнул рукой.
Студент заморгал и встряхнул головой. Он что, задремал на секунду?
Мерно чучухали колеса, прогудел локомотив — поезд подходил к очередной станции, зашевелились люди, собираясь вещи, сумки.
Он взглянул в окно — до его станции еще около часа — и снова опустил взгляд в книгу. Но приключения Новикова перестали увлекать. В голове билась очередная, пока еще смутная, идея книги.
Фантазии студента действительно мог бы позавидовать любой: в ней чуть ли не ежедневно рождались идеи фантастических романов, прямо требуя, чтобы он изложил их на бумаге, поделился с людьми. Правда, до сих пор он не осмеливался что-то писать — опыт высмеянного фантастического рассказа в девятом классе надолго отбил желание делиться с кем-то своими мыслями. Но у него был тайный список, в который он вносил идеи романов, в надежде что, когда-нибудь, когда он найдет время — и наберется смелости — он напишет их.
Пальцы перелистали книгу и достали сложенный вчетверо лист, вырванный из тетради в клетку.
Вот они. Ненаписанные книги.
Например, вот эта, про жителя Планеты Хаоса, вынужденного скитальца по различным мирам. Или вот эта, про человека, медленно умирающего от того, что его тело превращается в сталь. Или же вот эта, про огромного сильного парня, который, играючи справляясь с врагами и колдунами, спасает самую настоящую принцессу. Но у них ничего не получается. Потому что он — не герой с мечом, а простой крестьянин.
Последняя идея была навеяна романами о Конане-варваре и выросла из мысли «Что получилось бы, если бы героические подвиги совершал не герой с мечом, а обычный простолюдин?». Вообще, если у многих при чтении популярных книг возникала мысль «Я тоже так могу написать!», то у студента чаще рождался вопрос «Почему не пишут вот так?».
Что там за мысль мелькала…? А, про книжный магазинчик. Который называется «Альтист» и каждый раз оказывается на новом месте. Внутри магазина — продавец с возможностями демона, который выслушивает каждого желающего изменить историю, а потом, чтобы преподать очередному «прогрессору» урок — отправляет в прошлое. А книгу с его историей ставит на полку.