Он повёл плечами.
— Вот почему я пришёл сюда. Я не хотел никого будить, чтобы спросить, могу ли я переночевать, и я знал, что у тебя здесь есть диван. Если бы я знал, как это чертовски неудобно, я бы спал в своей машине.
— Но как ты сюда попал?
Не то чтобы откровение о Банши не было захватывающим.
— Твои обереги не действуют на демонов. Я думал, ты это знаешь.
Он провёл рукой по своей лысой голове.
— Мои обереги не допустят враждебных, меньших фейри, но впустят демонов?
Я подумала о мужчинах из прошлой ночи, и холодок пробежал у меня по спине. Ситри мог войти сюда в любое время, когда захочет, и поработить меня одним прикосновением, одним словом.
— Твоя проблема в том, что ты полагаешься на белых ведьм. Они не могут изгнать демонов. Нет необходимой для этого силы. Тебе нужна чёрная ведьма или демон, чтобы выполнить обряд. Должно быть кровавое жертвоприношение, а белые ведьмы отказываются подписываться на это дерьмо, — он посмотрел на часы. — Мэгги уже должна быть на работе. Я пойду домой и посплю немного. Увидимся вечером.
Дейв ушёл, оставив меня гадать, есть ли где-нибудь по-настоящему безопасное место.
Позже, вытирая стойку бара, я размышляла о демонах, ведьмах и волках… о боже. Над головой раздалось громкое хлопанье крыльев. Во многом похожий на магический вход, который у меня есть для водяных фейри, был ещё один в потолке для наших крылатых братьев. Нетренированному глазу это казалось окном в крыше, но там не было стекла, только магическая мембрана. Я отступила в сторону, когда женщина с длинными тёмными волосами, серой чешуйчатой кожей и массивными чёрными крыльями спустилась в бар.
— Привет, Мег. Как дела?
Я вытащила из-под стойки бутылку виски и налила ей двойную порцию, пока она смотрела на меня лишенными юмора, маслянистыми чёрными глазами.
Мегера была одной из трёх Фурий, богинь мести. Она была ужасающей, но странно привлекательной.
— Сэм.
Одежда Мег была вся в крови. Её кожа, хотя и серая, и чешуйчатая, была бескровной. Её кожа впитывала кровь тех, кому она мстила. Одежда — нет. Следовательно, она часто выглядела так, словно одевалась в отделении неотложной помощи. Думаю, именно поэтому она предпочитала носить чёрное. Это многое извиняло.
— Скажи мне, почему люди настаивают на том, чтобы иметь детей, которых сами же ненавидят? Я не верю, что вы можете избить ребёнка до полусмерти, а потом умолять о своей собственной жизни. Споткнуться — это несчастный случай. Врезаться спиной в стену — отнюдь не случайность.
Размножение было щекотливой темой в магическом сообществе. Многие отдали бы всё, что у них есть, чтобы родить детей. Долгожительство облегчало необходимость продолжения рода, но не желание. Факт того, что люди могли так легко, условно говоря, иметь детей, а затем злоупотреблять этим, или пренебрегать ими, был непостижимым источником ярости.
У меня никогда не будет детей. Волки должны были перевоплощаться каждый месяц, а эмбрионы не выдерживают изменение. Чёрт возьми, у женщин случаются выкидыши, когда они падают с лестницы или испытывают сильное потрясение. Перевоплощение из человека в волка было куда большим шоком для системы.
Известно, что у самцов-волков беременеют их человеческие самки, но процент выкидышей был выше, чем в обществе в целом, и ребёнок, если он рождался, почти всегда был полностью человеком. Однако было чем-то неслыханным для человеческой матери родить ребёнка-оборотня. Сын Маркуса, Мик, был рождённым волком, но такие случаи были крайне редки.
— Прости, Мег. Наверное, у тебя было паршивое утро.
Я снова наполнила её стакан виски, когда она осушила первый.
Она кивнула, помешивая янтарную жидкость в своём стакане.
— Почему от тебя пахнет демоном?
— Всё ещё? — я понюхала себя. — Сегодня утром я снова приняла душ, — наклонившись над стойкой, я прошептала: — Мне стоит волноваться?
Я надеялась, что Мег использует часть этой силы богини, чтобы защитить меня от серных ублюдков.
Она пожала плечами, что для Мег могло означать что угодно — от «Мне на это наплевать» до «Никто не собирается сегодня выпотрошить тебя и украсть твою душу».
— Как прошло свидание?
Я наполнила миску орехами и поставила их перед ней.
Взяв пригоршню, она ответила:
— Как и ожидалось.
— Так плохо, да? Я же просила тебя позволить мне написать для тебя твой профиль. Я могла бы… — как я это сформулировала? — Немного смягчить грани.
— Мне нравятся острые грани. Во мне нет ничего мягкого, Сэм. Перестань пытаться очеловечить меня.