Мы вернулись на городские улицы, оставив парк позади.
Я подняла левую руку, ту, к которой прикасался волк.
— Тот же самый запах?
Коко наклонилась и понюхала мой рукав. Она остановилась, задумавшись.
— Да. Этот запах. Но теперь я не знаю, обнюхивала ли я твой рукав и предполагала, что волк был поблизости, или он действительно стоял рядом с тобой, пока ты была в ловушке этого видения.
Мы были в двух кварталах, когда Коко вскинула голову. Она сорвалась с места и побежала по тротуару к двери своего магазина. Следуя за ней по пятам, я влетела в комнату мгновением позже, и моё сердце ушло в пятки. Магазин обыскали, пока Коко не было. Выругавшись, она перепрыгнула через стойку и направилась прямо в мастерскую. Два ящика были разбиты, драгоценности разбросаны, ценные вещи, без сомнения, украдены. На потёртом ковре поблескивали осколки стекла.
Это была моя вина.
— Мне очень жаль. Я заплачу за пропавшие драгоценности.
Каким-то образом. Я опустилась в кресло с высокой спинкой в углу магазина. Я буду расплачиваться за бар в течение следующих ста лет, если, конечно, проживу так долго. Что такого, если долг немного увеличится?
Коко вышла из задней комнаты, её тёмная кожа была неестественно бледной.
— Кулон пропал.
Я встала, у меня перехватило дыхание.
— Пропал?
— Уничтожен. Разбитое стекло, вероятно, было просто для шоу. Кулон был целью. Каждый камень стёрт в порошок, оправа сломана, цепь разорвана. Поверь мне. Это, — она указала на витрины, — это была показуха. Чего они хотели, так это лишить тебя защиты.
Ноги подкосились, и я рухнула обратно в кресло.
— Это было единственное, что у меня осталось от мамы.
— Мне очень жаль, — некоторое время она молчала. — Единственное?
Коко присела передо мной, положив руку мне на колено.
Ошеломлённая, я не могла ясно мыслить.
— Он сгорел дотла. Наш дом. После того, как она умерла, а я... Я попыталась вернуться домой, но дом превратился в выжженные руины, — подняв глаза, я встретила сочувственный взгляд Коко. — Должно быть, это случилось во время похорон. Я попыталась выйти из машины, поговорить с пожарными, но дядя Маркус оттащил меня назад и развернул машину. Увёз нас.
Стеклянная пыль поблескивала в косых лучах солнца, падавших в окно.
— У меня ничего не было, когда меня отправили сюда после нападения. Ничего, кроме одежды на мне и кулона на шее. Маркус отправил меня жить к Хелене, ведьме, подруге моей мамы, — сжимая руку Коко на своём колене, я спросила, что мне нужно было знать. — Моя мама была ведьмой?
— Я не знала её, но магия разделяет гармонию с тобой, — она покачала головой. — Я не знаю, как это объяснить. Я вижу магию, но в основном слышу её. Заклинания в кулоне звучат по-женски. Когда ты сказала мне, что его тебе подарила твоя мать, я, само собой, так и подумала. Вы разделяете одну и ту же магическую гармонию. Много любви и страха было вложено в создание этого кулона. Твоя мать беспокоилась о том, чтобы защитить тебя, — она на мгновение опустила взгляд на ковёр, погрузившись в свои мысли. — Как она умерла?
— Она… — я помолчала, пытаясь вспомнить. Я заставила себя вспомнить, но ничего не получилось. — Я не помню.
Как я могла не помнить?
— Ты была очень молода? Это случилось сразу после того, как она подарила тебе кулон?
— Нет. Мне было семнадцать. Я пришла домой из школы, а в квартире были женщины, они убирались и разговаривали вполголоса. Они сказали, что моя мама умерла, но они не позволили мне увидеть её. Я помню, как металась по крошечной квартире, выкрикивая её имя. Там было пусто, если не считать женщин. Они сказали, что они родственники, но я никогда не видела ни одну из них раньше.
Слёзы потекли по моему лицу.
— Были похороны. Я это помню. И шторм. Когда кладбище опустело, ко мне подошёл дядя. Я стояла перед могилой мамы. Женщины исчезли. Все ушли, кроме Маркуса. Он представился и пригласил меня пожить у него.
— Мама всегда говорила мне держаться подальше от папиной семьи, но я была так напугана и одинока. Такая потерянная. Я последовала за ним с кладбища, — я снова встретилась взглядом с Коко. — Раньше я помнила больше. Такое ощущение, что это прямо здесь, за занавесом, который я должна открыть, но не могу дотянуться.
— Память могла быть украдена или похоронена так глубоко, что это одно и то же. Но если они скрывают её смерть, это должно быть что-то важное, — она стояла, уперев руки в бока, и смотрела в окно. — Ты когда-нибудь пробовала гипноз?
— Нет. Я никогда не занималась никакой терапией.
Её взгляд вернулся ко мне.
— Даже после нападения?
— Как ты... все знают, что он... что со мной случилось?
Давно похороненные страхи и унижение вернулись. В горле у меня стоял привкус желчи. Неужели я семь лет прятала шрамы, которые все видели?
Коко снова присела на корточки.
— Я имела в виду, что превращение, особенно против воли, может быть травмирующим.
Я издала короткий иронический смешок.
— Да, можно сказать и так.
ГЛАВА 6
В Тики, Тики, Тики, Тики Рум
Я вернулась домой со старинной чеканной из меди манжетой, которую мне подарила Коко. Она не позволила мне уйти без неё. По её словам, манжета не даст мне той защиты, которая была у моего кулона, но должна удержать того, кто издевается надо мной, подальше от моей головы. Оставалось только надеяться.