Рэйчел была права, ее история оказалась недолгой, главным образом потому, что, когда она началась, Рэйчел только вступила во взрослую жизнь – а Стивен был тут как тут.
– Сейчас это принято называть грумингом, – сказала Рэйчел, крепко сжав обшарпанные подлокотники кресла. – Когда я слышу это слово, меня тошнит. Он караулил меня после уроков у школьных ворот. Мне тогда было пятнадцать, может быть, шестнадцать лет. Примерно столько же, сколько сейчас Джилли. Не знаю, почему он выбрал именно меня, но такие мужчины – они как-то угадывают, к кому легко подобраться. Выбирают самых уязвимых. Тех, до кого никому нет дела.
Мать Рэйчел умерла, когда той было шесть лет, и с тех пор она скиталась по приютам и приемным семьям. Отец куда-то бесследно пропал, дедушка умер, а бабушка жила в доме престарелых, постепенно теряя рассудок.
– Сложно сказать, в каком именно возрасте это произошло, – продолжала рассказывать Рэйчел, и от ее спокойного тона у Тоби все внутри переворачивалось. – А я была трудным ребенком; по крайней мере, мне так говорили. Меня передавали из семьи в семью, из приюта в приют, но не было ни постоянного опекуна, вообще никакой стабильности. И когда появился Стивен, когда он обратил на меня внимание и выслушал меня – или притворился, что слушает, – у меня не было шанса ему противостоять. Он сказал, что хочет на мне жениться, и, видимо, это меня и подкупило. Ведь если мужчина хочет жениться, выходит, женщина для него что-то значит? Особенно такой мужчина, как Стивен, – взрослый, уверенный, умный. Он не был одиночкой или чудаком – ничего подобного. Он был строителем, зарабатывал хорошие деньги и казался видным парнем. И я решила, что раз такой мужчина, который ни в ком не нуждается, выбрал меня, значит, он действительно меня любит, а меня давно никто не любил. Мы поженились, как только я достигла совершеннолетия. И тогда я выяснила, что не сбежала от проблем, нет. Я с разбегу вляпалась в новые проблемы.
Мужу не составило труда изолировать ее от общества. Ей исполнилось восемнадцать, и власти больше не несли за нее ответственность. Друзей у Рэйчел не было. Ее исчезновения никто не заметил бы.
– Он не хотел, чтобы я училась водить машину. Не хотел, чтобы работала, – продолжала она. – Сначала я решила, что он таким образом заботится обо мне. Но Стивен также не любил, когда я читала, потому что сам не любил книги и считал чтение напрасной тратой времени. «Занимайся домом, этого достаточно», – рассуждал он. Тогда я начала спорить, а он пустил в ход кулаки. «После всего, что я для тебя сделал…» – так он говорил. Не разрешал мне завести телефон, а домашнего у нас не было. Со своими друзьями не знакомил и домой их не приводил. Казалось, он меня стыдился. Через некоторое время я перестала сопротивляться, решила, что он прав. Он действительно много для меня сделал, а я была никем. Без него у меня ничего не было. И никого, кроме него, не было. У меня не было денег, мне некуда было идти. Что бы я стала делать одна?
Подошел Юстас. Она наклонилась, подхватила его, усадила себе на колени и принялась рассеянно гладить. Тоби смотрел на нее и думал, как развивались параллели их жизней, пока они еще не знали друг о друге, и мысленно прокручивал события, как две старые кинохроники, транслирующиеся в замедленной съемке на двух соседних экранах. Где он был, когда Стивен Гарри остановился у школы Рэйчел и впервые увидел, как она выходит из ворот? Почему он не оказался там тогда или потом? Как бы он поступил, окажись он там? Что бы смог сделать? Ничего. А может, что-то и смог бы.
– Потом в соседний дом переехала супружеская пара. Как-то утром я услышала, как Стивен с ними говорил, но меня он им не представил. Через несколько недель я возвращалась домой из супермаркета под дождем, шла с пакетами. Рядом со мной притормозила соседка и предложила меня подвезти. Она спросила: «Твои родители в разводе? Ты живешь то с мамой, то с папой?» Я ответила, что он мне не папа. Видел бы ты ее лицо. – Рэйчел покачала головой. – Тогда она стала заходить, когда он был на работе. Ее звали Аманда. Ей не было еще и тридцати, но мне казалось, она знала все на свете. Она оплатила мне курсы по вождению и договорилась с инструктором, чтобы Стивен никогда об этом не узнал. Потом однажды пришла в гости и заметила, что я хромаю, – он никогда не бил по лицу, был осторожен. Она сказала: «У меня есть фургон. У отца в гараже. Старая рухлядь, но он оснащен всем необходимым и все еще на ходу. Возьми его. Возьми его и уезжай, Рэйчел, не то он тебя убьет. Просто уезжай и больше не возвращайся». Она уговаривала меня полгода. Потом я сбежала.