– Ты, наверное, рассердишься, – тихо добавил он. – Сначала я решил, что не стану тебе говорить, но чувствую, что это неправильно. Когда я вижу тебя, когда думаю о тебе, я всякий раз чувствую себя ужасно. Я не хочу ворошить прошлое, не хочу все пор…
– Тоби, – прервала его она, – что бы это ни было, просто скажи.
– Я знаю, почему ты никогда не говоришь о своем прошлом, – ответил он. – Знаю, почему ты долго была в разъездах и не останавливалась на одном месте. Почему убегала и от кого до сих пор прячешься.
Он замолчал, и на миг повисла тишина. Рэйчел ничего не сказала, но его немногие слова мгновенно лишили ее надежды, которая утром еще теплилась.
– Я ничего специально не узнавал, – продолжил он. – Тем вечером, когда я был у тебя в квартире на маяке, я увидел письмо. Я искал ложку и в одном из ящиков увидел конверт, адресованный миссис Рэйчел Гарри.
Рэйчел вдохнула, и ей показалось, что она находится под водой и тонет. Сознание тут же перенеслось в другое место. Она мигом забыла об этом разговоре, о Ньютон-Данбаре, о спокойной и тихой жизни, которую вела последние пять лет, но которая на самом деле ей не принадлежала. Стоя там и глядя на Тоби, она, должно быть, напоминала статую. В ушах завывала сирена, в висках пульсировала кровь.
– Я пытался обо всем забыть, – продолжал Тоби, будто слова могли заполнить пропасть между ними, а не расширить ее. – Я знал, что это меня не касается. И это не мое дело. Я понимаю. Но потом я попытался выяснить, кому могла быть выгодна эта статья в газете и почему, и подумал, что, возможно, кто-то затаил против тебя личную вражду. Кто-то из твоего прошлого. Я стал искать в архивах заметки о миссис Рэйчел Гарри. И… нашел.
Он замолчал, ожидая, что она отреагирует. Но Рэйчел ничего не сказала. В тот момент она его ненавидела. Потом просто оцепенела.
– Ты числишься пропавшей, – тихо проговорил он.
– Нет, – хрипло ответила она, и голос ее звучал незнакомо – будто кто-то другой говорил за нее. – Нет. Я была пропавшей. Но теперь уже нет. Теперь я – это я.
Он кивнул. Она видела, что ему хочется о многом ее расспросить. Понимала, как трудно ему было удержаться – ведь всю сознательную жизнь он собирал фрагменты историй и сплетал из них правду. Она же занималась прямо противоположным. Ее жизнь – этот краткий промежуток ее жизни, единственный, когда она жила как хотела, – могла существовать, лишь пока она прячется. Она повернулась к двери. Тоби не попытался ее остановить, только окликнул:
– Рэйчел…
– Ты не представляешь, чего мне стоило сбежать, – произнесла она. – Я так долго и так сильно боялась. Хотела все оставить позади, навсегда. Не желала, чтобы прошлое настигло меня здесь. Только не здесь. Не в этом городе. Никто здесь не должен был знать.
– Понимаю, – ответил Тоби. – Мне очень жаль. Правда.
– Я думала, тебе можно доверять.
– Мне очень жаль, – повторил он. А что еще он мог сказать?
Она прошла по коридору и открыла дверь. Занимавшийся день был теплым, хотя она почему-то ждала увидеть за дверью бушующую бурю.
– Он знает, где я? – спросила она.
– Нет, разумеется, нет. Я даже не пытался с ним связаться. Я никогда бы так не поступил. Я…
– Он меня убьет, – сказала она. – Если найдет. Ты это понимаешь?
– Не найдет, – ответил Тоби. – Он тебя не найдет.
– Как ты можешь это говорить? – спросила она. – Откуда ты знаешь?
– Рэйчел…
– Не заходи ко мне перед отъездом, – отрезала она. – Считай, что это и было прощание.
Тоби ничего не ответил, но коротко кивнул, словно подтвердилось то, что он рассчитывал услышать. То, что он заслужил услышать. Он знал, что этим все кончится. Даже в такой ситуации он предвидел ее следующий шаг.
Она оставила его на пороге и, не оглядываясь, зашагала прочь. Впереди на холме высился маяк. Она представила Эвелину Макдональд – двести лет и несколько жизней назад она стояла там, на крошечном чердаке под куполом, спрятавшись ото всех, и смотрела на жизнь с безопасного расстояния, недосягаемая в своей башне. Рэйчел могла понять, чем такая жизнь привлекательна для человека, которому жизнь преподносила один страшный удар за другим. Да, она очень хорошо это понимала.
Рэйчел не хотела возвращаться в дом Эзры. Не хотела ни с кем разговаривать и ничего объяснять. Она поднялась на холм и направилась к маяку, надеясь, что в тишине и пустоте сможет собраться с мыслями. Было еще рано – около шести часов утра. До открытия книжного магазина у нее есть время для себя. Возможно, она даже поднимется в комнату с камерой-обскурой и постоит там в тишине, представит себя неприступным облачком, парящим в теплом рассветном воздухе. Рэйчел прошла по узкой тропинке вдоль сторожки и взглянула на башню, устремившуюся в небо.