— Я так на это надеюсь, — вздохнул Дмитрий. — Я не могу жить с мыслью, что мы знали о том, что готовится уничтожение города, и никому не сказали. И из-за нас погибнут люди.
— Ты же аптекарь, Дмитрий, — сказал за нашими спинами ректор. Мы обернулись. Уважаемый Павел уже был облажен о официальную форму аптекарей, глаза глядели строго. — Мы всегда должны взвешивать вред и пользу. Если бы мы начали бегать по улицам, крича о том, что скоро будет Прорыв, то большинство населения бы просто не поверило. Да, часть бы поверила и уехала, а маги заинтересовались бы происходящим. И перенесли бы осуществление своего плана на другое время. Или в другое место. И людей бы погибло намного больше, а так, у нас хотя бы аптекарская служба полностью готова. Да и среди стражи я шепнул кому нужно несколько словечек. А что касается того, что сегодня ничего не будет, то ты не наблюдателен, Дмитрий. Погода слишком резко поменялась, это результат концентрирования большого количества магической энергии.
— Откуда вы знаете? — с любопытством спросил Лео.
— Я учился всю жизнь, — немного пафосно сказал ректор.
— А, понятно, значит я тоже когда-нибудь стану ректором! — обрадовался Лео. — Я ведь тоже учусь все время!
— Может быть, станете, — с лица Павла на миг исчезло сосредоточенное выражение, — если когда-нибудь закончите колледж.
Лео скривился.
— Надевайте форму, — сказал ректор.
Первое время ничего не происходило, даже пациентов в лечебнице было намного меньше, чем обычно. Скорее всего, люди просто не решались лишний раз выходить на улицу.
Младшекурсников не было видно, а парни со старших курсов таскали по этажам туда-сюда мебель, пыхтя и ругаясь. Время близилось к обеду.
Я сидела рядом с Тарасом, делая массаж его заживающей руке. Кузнец был сегодня непривычно молчалив, только иногда страдальчески морщил лоб.
— Голова болит, — наконец, не выдержал он. — Таша, дай какой-нибудь порошок выпить. Нет сил терпеть. Виски давит.
— Погода поменялась, — сказала я. — Не волнуйся, сейчас я тебе заварю горячего чая, дам обезболивающей настойки.
Тарас только зажмурился.
Я ушла в подсобное помещение, где в маленьком котелке, подвешенном над очагом, всегда была кипящая вода, взяла в руки кружку и…
Мгновенно все изменилось. Как будто в жаркий полдень внезапно налетели тучи, которые закрыли солнце, или как будто меня ударили в солнечное сплетение. В обычно шумной лечебнице воцарилась тишина.
Я все еще следила глазами за выпавшей из моих рук кружкой, которая катилась по полу, как снова зашумело в коридорах и комнатах.
— Что это было? — спрашивали люди друг у друга. — Что случилось?
— Таша! — в дверь ворвался хромающий Тарас. Глаза у него были безумные.
— Зачем ты встал с кровати? — машинально спросила я.
Он быстро подхромал ко мне, обнял своими сильными ручищами, крепко прижал к себе.
— Таша, как ты? Все в порядке? Таша, что-то случилось, я знаю, что-то опасное, Таша, я боюсь за тебя…
— Прорыв, — прошептала я. — Начался Прорыв.
Тарас шумно задышал, еще крепче прижимая меня к себе.
— Прорыв, люди, это Прорыв, — закричал кто-то в коридоре. — Я знаю, у нас в деревне такое же было, люди, спасайтесь! Смерть всем!
Я начала вырываться из объятий кузнеца.
— Пусти, ну, надо успокоить этого крикуна, пока все не запаниковали…
— без тебя справятся, — сказал Тарас, и был прав — в коридоре раздавались резкие, отрывистые команды лекарей. Хладнокровные коллеги быстро взяли ситуацию под свой контроль, не давая панике разгореться.
— Я защищу тебя, — сказал Тарас, отстраняя меня от себя, и глядя мне в глаза. — Таша, с тобой ничего не случится, пока я рядом, поняла?
— Со мной и так ничего не случится, — возразила я. — Я буду здесь, в лечебнице, помогать людям. Здесь хорошая охрана, мы готовились…
— Ты знала?
Я кивнула.
— Почему не сказала мне?
— Ректор приказал никому не говорить, чтобы не было паники.
— И это после того… ладно, сейчас не время выяснять отношения. Дай мне чего-нибудь, чтобы я продержался на ногах все это время.
— Погоди-ка. Что ты собираешься делать? Ты болен?
— И что? — горько усмехнулся Тарас. — Таша, ты разве не понимаешь? Ах, да, ведь ты же не любишь меня. А я вот тебя люблю. И я знаю тебя. ты обязательно ринешься в самое опасное место, исполнять свой так называемый долг. Я должен защитить тебя, если не от того, что сейчас проникло в наш мир, то хотя бы от тебя. Таша, я люблю тебя. Я должен тебя беречь так же, как ты должна помогать всем страдающим людям. Это сильнее меня.
Я глядела в его темные глаза, осознавая, что я до сих пор не понимала и не задумывалась о чувствах стоящего передо мной человека. Наши глаза были на одном уровне, и то, как он на меня смотрел, сказало мне, что, в сущности, у меня не было выбора. Страдающий от боли или хорошо себя чувствующий, Тарас не отступится. Он будет рядом, чтобы защитить меня. Даже не смотря на то, что я его не люблю, и он об этом знает.
— Да, Тарас, — сказала я. — Ты получишь стимулирующие и болеутоляющие вещества.
— Спасибо, — он прижался своими губами к моим, и на этот раз его поцелуй уже не вызвал у меня такого отторжения, как это было ранее.
— Таша! — Дмитрий распахнул дверь. — О, Таракан на твою голову, нашла время целоваться! Ректор тебя требует срочно к себе.
— Зачем? — хмуро спросил Тарас.
— Ему нужны люди, способные сохранять спокойствие, — объяснил Дмитрий.
— Сейчас буду, — я полезла в шкаф, где хранились порошки, бросая в сумку все, что может понадобиться, чтобы поддержать Тараса.
Мы вместе зашли в кабинет ректора, где уже собрался военный совет — преподаватели, студенты старших курсов и даже несколько человек в форме стражи. Павел мельком глянул на Тараса, кивнул мне и повернулся большой карте города, которую крепили к стене двое учащихся.
— Большая часть студентов первого-четвертого курса сегодня утром были откомандированы мной во все аптеки города, — сказал ректор. — Они будут выполнять основную работу по первой помощи людям.
Вот как! А я-то думала, что младшекурсники сплетничают по кабинетам. Теперь понятно, почему их не было видно!
— Мы еще не знаем, в каком месте и как далеко от города произошел Прорыв, — сказал усатый стражник, — но я жду донесения. Уже отдан приказ, стражники объявляют на улицах о Прорыве и о том, чтобы люди укрывались в подвалах и не выходили на улицу.
— Все равно большинство попрется, — с досадой сказал еще один стражник, седой-седой, — "Ах, как там моя собачка, которая гуляла на улице?", "Ах, как там моя бабушка?". Тьху!
— Моя группа уже закончила переоборудовать классы под операционные и палаты, — доложил Антиох.
— Пятый — шестой курс, будете принимать пострадавших. Самых серьезных — в лечебницу, преподавателям и лекарям, легких — берете на себя. Антиох, Таисия, Дмитрий, Леопольд, берете на себя руководство этажами.
— Я? — растерянно переспросила я. — Но я никогда…
— Значит, сегодня начнешь, — резко оборвал ректор. — Петр, ты со своими работаешь во дворе.
Староста выпускного класса кивнул.
— Основная часть пострадавших будет направляться к нам, — продолжал ректор. — но, если чудовищ будет слишком много и на местах не будут справляться, вам всем придется разойтись по городу. Наша задача — спасти как можно больше жизней.
— А маги? — спросил кто-то из преподавателей. — Уважаемый Павел, вы не сказали, что мы будем делать, если маги, как обычно затребуют из колледжа в Академию подкрепление.
Ректор потер виски и сжал губы.
— Когда затребуют, тогда и будем решать, — сказал он. — Сейчас главное — быть готовыми ко всему.
Я поднялась на второй этаж, где учебные классы были уже переоборудованы под пункты оказания первой помощи. На скамейках вдоль кабинетов сидели мои сокурсники и выпускники. Они оживленно делились историями о Прорывах, одна другой страшнее. Как сказать им, что я поставлена здесь старшей? Как они воспримут эту новость? Будут ли они подчиняться мне? Я нерешительно мялась возле лестницы, сжимая ладони.