- А какой метод у тебя?
- У меня формула, - сказал Уткин. - Если шарик в первый раз остановился в одной ячейке, во второй раз - в другой, то по номерам этих ячеек формула вычисляет номер ячейки, в которой шарик остановится в следующий раз.
- Что за формула, скажешь?
- Не сейчас. - Уткин выразительно посмотрел в сторону водителя.
Затарившись в маркете, поднялись пешком на уткинский четвертый этаж. "Лифт как-то нечетко работает в последнее время", - объяснил Уткин.
- Ну, расскажи мне теперь про свою формулу, - попросила Марина уже за столом, когда естественным образом выпили то ли за удачу, то ли за встречу.
Уткин не успел ответить, как в дверь позвонили. Он нехотя поднялся, открыл. Думал, там сосед Виталий, но оказался Николай с товарищами. Кажется, у него не было проблем с кодовым замком нижней двери.
- Привет, - сказал Уткин. - Как выигрыш? И сколько мне причитается?
- В зуб ногой тебе причитается, - сказал Николай и прошипел сквозь зубы: - О чем договаривались, сука? О чем, бля, договаривались, я тебя спрашиваю?
- Я без кнопки играл, - сказал Уткин. - Мне просто повезло.
- Бабки, - сказал Николай.
- Какие бабки?
- Бабки гони, которыми повезло.
- Мы тебя сейчас учить будем. - Стриженый Олег засмеялся за спиной Николая, а бритый Игорь ухмыльнулся, оскалив зубы.
- Я сейчас не могу, у меня гости, - сказал Уткин, опуская руку в карман с кнопкой. Готовясь отменить все нежелательные действия нежелательных лиц.
- Ну, мы пойдем, пожалуй, если такое дело, - сказал Николай и тут же добавил: -Прямо сейчас и начистил бы тебе морду, но живи пока.
Уткин вернулся к столу.
- Кто это был? - спросила Марина.
- Сосед. У него нога болит. Он где-то в западной Африке воевал и там потерял ногу. Ноги нет, а она все равно болит. Так бывает.
- Мне показалось, он был очень сердитый, - заметила Марина.
- Так нога же болит, - сказал Уткин и задумался. - В последнее время как-то много людей вокруг, у которых проблемы с ногой. Вот сосед этот самый. Потом приятель у меня есть, который сломал ногу. А на улице иногда встречается человек, у которого нога в гипсе и голова забинтована. Вот он действительно сердитый, с ним даже лучше не заговаривать.
- Ты про формулу хотел рассказать, - напомнила Марина.
- Формула простая, - начал Уткин, но в дверь опять позвонили.
Уткин посмотрел в глазок. Николай и товарищи, это были снова они.
Как бы их удалить отсюда, подумал Уткин.
- Его нет, - сказал за дверью стриженый Олег.
- У него гости были, наверное, он ушел к гостям, - предположил бритый Игорь.
- Эти гости должны быть где-то здесь, но не будем же мы вызванивать его по всем квартирам? - сказал Олег.
- Уходим, - принял решение Николай. - Но мы еще вернемся, - сказал он, в упор глядя в дверной глазок, - так, словно видел за ним Уткина.
- Очень простая формула, - сказал Уткин, вернувшись к столу: - к первому выигравшему номеру прибавляем второй выигравший номер и получим...
Он не договорил. Раздался музыкальный сигнал мобильника. Марина взяла трубку.
- Привет, - сказала она. На той стороне слышался мужской голос, в котором Уткин узнал - или ему показалось, что узнал - голос ассирийца.
- Нет. Нет, - говорила Марина. - Вспомнил, наконец. Ничего, просто скучно стало. Пока.
Она спрятала трубку, и тут заголосил телефон Уткина. Звонил Мясоедов. Ему позарез нужно было встретиться.
- Ты бы еще ночью позвонил, - сказал Уткин. - А завтра зайду. Сам собирался зайти. Тут много чего произошло за это время, тебе будет интересно.
- Я хотел предупредить, завтра последний день, - сказал Мясоедов.
В каком смысле "последний"? - подумал Уткин, давая отбой. И отключил телефон вообще, чтоб не беспокоил.
- Ну вот, - продолжил он объяснения, - два номера складываешь и получаешь номер той ячейки, где шарик остановится в следующий раз. Например, если выпало сперва 7, потом 8, значит следующим должно быть - 15. Если число получается слишком большим, отнимем 36, чтобы не выходить за рамки игрового поля. Например, если выпало 20 и 25, следующим будет 45 минус 36, то есть 9.
- Ты меня так заинтриговал: система, говоришь, система, а тут какая-то ерунда.
- Дурацкая, конечно, система, но у нее есть одно свойство: она работает.
- Что дурацкая - это верно.
- На самом деле это та же система номер два - психокинез, только усовершенствованный. Основная трудность психокинетического метода - это необходимость сочетать стремление к цели - то есть усилие - с полной расслабленностью, ибо прямое усилие здесь противопоказано. Это так, как если бы твоей целью было уснуть - чем больше усилий прилагаешь, тем дальше будешь от того, к чему стремишься. А в моей системе усилий прилагать вообще не нужно - тот номер, который должен выпасть, - ты не сам его выбираешь, а его предлагает тебе формула. И она же якобы берет на себя контроль за процессом. Ты не тратишь усилий, стараясь, чтобы выпал именно этот номер, а просто доверяешь естественному, как ты думаешь, процессу, а на самом деле подсознательно влияешь на результат.
- Скажи просто, если я буду играть по твоей формуле, я выиграю?
- Ты сама будешь играть или этот? - Уткин жестом очертил вокруг лица ассирийскую бороду.
- Может и этот, а в общем - не твое дело.
- Что выиграет - это не обязательно, но вероятность выигрыша будет больше, - сказал Уткин.
- Настолько больше, что никто не заметит. - Марина засмеялась.
- Бвабац, - тихо произнес Уткин.
- А? Что ты сказал? - Она положила обратно на тарелку кусок буженины, который подносила ко рту, и вдруг спросила.
- А как чувствует себя твоя астма?
- Хорошо чувствует, - сказал Уткин. - Проверим?
- Ну, проверим, - сказала она.
Он обнял ее, уткнулся носом в какое-то щекотное место между плечом и ухом. Вдохнул, выдохнул. Дышалось легко. Легко дышалось. - Вот так, - он сказал, - вот так.
Потом, в темноте, почему-то вспомнил про полосатую маечку в дальнем ящике комода. Лежащую там как бы наготове - словно повешенное на гвоздь ружье, готовое когда-нибудь выстрелить. Как ружье, как ружье.
***
Уткин купил в магазине рулетку.
Проходя, увидел в витрине и купил - деньги были.
Колесо рулетки было разделено на тридцать семь секторов (тридцать семь ячеек).
Ячейки были раскрашены в цвета красный и черный, одна - в зеленый.
Они были пронумерованы числами от 0 до 36.
Красные и черные ячейки правильно чередовались друг с другом.
А в чередовании четных и нечетных не проглядывалось никакой закономерности.
В зеленый цвет была окрашена ячейка под номером 0 (зеро).
Сумма номеров всех ячеек была 666 - число зверя.
Колесо приводилось в движение крестообразной рукояткой.
Это была детская игрушечная рулетка, но совсем как настоящая.
Уткин играл сам с собой и выигрывал, играл красными фишками против синих с переменным для каждой стороны успехом, а потом решил, что как-нибудь позовет гостей.
В мыслях была Марина и почему-то Воронин, которого давно не видел.
А Мясоедова звать не буду, думал Уткин.
***
Уткин пошел к Мясоедову для серьезного разговора.
- Машинку твою я принес, - сказал Уткин, - можешь не беспокоиться. Но есть предложение.
Он выложил на стол пачку денег. Почти все, выигранные вчера в рулетку.
- Что это? - спросил Мясоедов.
- Это деньги. Ты не просек, что с твоим гаджетом можно хорошо заработать? Не только мух гонять. Не бойся, деньги чистые. Я не украл их - с гаджетом мог бы и украсть, это элементарно - вытащить у кого-нибудь из кармана - но я не украл, а честно выиграл в рулетку. И давай договоримся - кнопка пока останется у меня, а я тебе каждую неделю буду приносить по столько - Уткин подвинул пачку в сторону Мясоедова. - Или почти по столько, - поправился он, подумав, что на регулярный выигрыш рассчитывать пока преждевременно.
- Этого нельзя было делать, - сказал Мясоедов.
- Почему?
- Просто нельзя. И верни мне пульт.
- Не сейчас, - сказал Уткин. - Не прямо сейчас. Есть нюансы. Тут одни конкретные люди оказались при деле, им так просто не объяснить.
- Господи, - простонал Мясоедов. - Какие еще люди?
- Ты их не знаешь.
- Разумеется, я их не знаю! - Мясоедов вскочил и начал ходить по комнате. Гипс ему сняли, и он ходил свободно, только слегка прихрамывая. - Сколько их?
- Два человека, - смягчил ситуацию Уткин. - Но это правильные два человека. Болтать не будут.
- Их не должно быть вообще никого.
- Успокойся, так получилось. А теперь не убить же их в самом деле. - По глазам Мясоедова Уткин понял, что как раз в этом тот видит выход из положения. - Но это ведь не конец света, что-нибудь придумаем.
- Что мы можем придумать? - сокрушенно произнес Мясоедов.
- Можно перепрошить им память.
- Что, что? - Мясоедов не понял.
- Переписать память, так что знакомство с этим гаджетом покажется им не стоящим внимания сном. И гаджет позволяет такое сделать - ты не догадывался? Память вообще вещь деликатная. Человек забывает то, что с ним случилось, а иногда вспоминает то, чего с ним никогда не случалось, и при этом практически не контролирует процесс. Он не может по своей воле забыть или вспомнить, но кто-то другой подскажет, и он поверит. Например, психоаналитик может помочь своей пациентке вспомнить, как в детстве ее пытался изнасиловать двоюродный дядя, который на самом деле и близко к ней не подходил. А опытный следователь сумеет поставить дело так, что подозреваемый вспомнит - реально и в деталях - как совершил то преступление, которого не совершал в действительности. Такие случаи отмечены. Но это долгая процедура. Несколько сеансов психоанализа, несколько сеансов допроса. А с гаджетом всё происходит просто и быстро. Вовлечь клиента в разговор, гасить кнопкой ненужные реплики, вопрос-ответ, вопрос-ответ - и пропускать в реальность только нужные для дела ответы.
Теперь уже Мясоедов сидел и покорно слушал, а Уткин ходил по комнате и вещал. Он казался себе всемогущим инженером человеческих душ - не душ, скорее мозгов, что выглядит еще круче. Кукловодом, дергающем мелких людишек за ниточки.
Иногда Мясоедов пытался возразить - Уткин видел, как менялось его лицо. Но он принял решение гасить все проявления Мясоедовского протеста, давая пропуск только возгласам одобрения и знакам согласия.
- Я не о том, - говорил Уткин, - что в принципе хозяин кнопки может добиться от ведомого им человека любого сиюминутного движения, все они представлены в облаке его потенциальных возможностей. И он сам же придумает этому обоснование, причину, по которой поступил именно так, а не иначе. Меня интересует, что происходит с самим хозяином кнопки. Ведь кнопка - это орудие, можно сказать, обоюдоострое. При возврате во времени состояние хозяина кнопки каждый раз как-то меняется. И вопрос: могут ли эти изменения постепенно накладываться друг на друга, так что в конце процесса после нескольких миллиардов нажатий хозяин кнопки в чем-то реально изменится? Я не теоретизирую, вопрос очень конкретный, особенно если хозяин кнопки изменяет свое собственное состояние. Я вот реально пробовал бороться со своими приступами с помощью гаджета и теперь впервые за сколько-то лет могу дышать свободно. Но насколько прочен этот эффект? Стал ли я реально здоровее? Я ведь пока не могу сказать, почему у меня нет приступов, - потому что я излечился или потому что, сам не догадываясь, отменяю приступы нажатием кнопки, которая у меня в кармане? И пока я не разберусь в этом, кнопка должна остаться у меня.
Уткин выговорился и дал, наконец, слово Мясоедову.
- Всё хорошо, - пробормотал Мясоедов. - Всё правильно. Правильно, говорю, всё. Интересно. Оно всё. И правильно. А я не изобретатель этого. Я только человек-человек. Человек, который. А так всё правильно.
Всё правильно, думал Уткин. Это лучше чем то, другое. И если все идет так, как оно идет...
Он представлял сейчас Мясоедова как своего рода радиоприемник, который нужно переключить на другую волну. Стоит только нажать кнопку. Но то ли слабость, то ли усталость, то ли внезапное безразличие овладело им. Лень было поднять руку, и голова кружилась, и тошнота, тошнота. Уткин еле успел добежать до унитаза, и его стошнило. Рядом стошнило Мясоедова.
Что это было? Полный облом? Но Мясоедова, вроде, удалось уломать. Или не удалось? Или усилия, потраченные в отмененной реальности, как-то смогли накопиться? У Мясоедова тоже усилия, он, наверное, сопротивлялся. И кто кого поборол в итоге?
Уткин вымыл лицо под струей холодной воды. Прополоскал рот и сплюнул.
Мясоедов был рядом. На мгновение их взгляды встретились.
- Я пойду, - сказал Уткин. - И кнопка будет моя. Пока.
- Твоя, - согласился Мясоедов.
Уже выходя на улицу, Уткин вспомнил, что принесенная пачка денег осталась на столе. Он совсем забыл про нее, но не возвращаться же было.