Уткин пробовал восстановить ход событий. Возможно, гипотетический Петров-Иванов был двойником Мясоедова. Можно еще представить, что он по какой-то причине надел Мясоедовский пиджак с документами. По какой - непонятно, но вероятность ненулевая. Возможно, у него в тех же зубах пломбы, что у Мясоедова - это элементарно, с той же ненулевой вероятностью. С пиджаком, кстати, объясняется просто - оба сидели за столом, сняв пиджаки. Когда встали, Петров-Иванов по ошибке надел пиджак Мясоедова. А потом полез через перила и упал с мясоедовского балкона. Упав, он разбил лицо, что затруднило опознание. Отсюда, кстати, и похороны в закрытом гробу. Картина выстраивалась - логически непротиворечивая и цельная. Только осведомленность Николая Павловича туда не вписывалась. Конечно, могло быть так, что он, стоя внизу или проходя мимо, был непосредственным очевидцем события, но в этом случае он был бы и главным свидетелем.
Следовало признать, что версия Николая Павловича могла не иметь прямого отношения к действительности. Просто он, Уткин, хотел услышать что-то такое, и вот - услышал. Но имела ли, не имела - это не так важно. Не в том дело, чтобы знать, как оно происходило. А понять, как оно могло происходить - вот в чем дело. И тогда остается шанс.
Но картина, однако, не была полной. С Петровым-Ивановым понятно, а что с Никитой? Вот он видит, как его приятель срывается с балкона. Бежит сломя голову вниз, останавливается над безжизненным телом. И тут что-то происходит. Должно произойти. Может быть, происходит даже раньше - когда Мясоедов только выбегает из дома. Он выбегает, и какие-то люди хватают его, заклеивают рот скотчем, надевают мешок на голову, кидают в машину. Похищение? Но зачем? Кто эти люди? Что они собираются делать? Материала не хватало для создания полноценной истории. Если это те, у которых Мясоедов брал гаджет, и который они требовали, чтобы вернул, то непонятно, зачем похитили. А может, это были не те, у кого он брал, а какие-то другие, которые хотели завладеть гаджетом. А может, не похитили, а сам убежал - другой вариант. Вопрос - куда убежал. От кого. От тех самых, это понятно. А кто они, эти самые?
Уткин обнаружил вдруг, что какое-то время уже стоит на нижней площадке лестницы перед дверью. Он нажал подсвеченную зеленым кнопку, вышел, опасливо огляделся. На краю газона из земли торчал обрезок железной трубы, обозначая собой угол несуществующей ограды. Вокруг столбика на земле и листьях Уткин заметил бурые пятна, на самом столбике - тоже. Сюда - Уткина передернуло - Мясоедов упал лицом. Не Мясоедов - он тут же поправился - Петров-Иванов, разумеется.
А кто такой этот Петров-Иванов? Существует ли он вообще? А если существует, то в каком смысле? То есть существует ли человек, жилец соседней квартиры, совершивший набор действий, приведший к определенному результату?
Уткин вернулся в парадную, поднялся на девятый этаж. Остановился перед дверью в ту самую соседнюю квартиру. Поднес палец к кнопке звонка, но звонить не спешил.
Наконец, нажал кнопку.
Повременив, нажал снова. Никто не вышел.
Уткин несколько раз ударил в дверь кулаком. Повернувшись задом, добавил ногой.
Соседняя дверь открылась и скрипучий голос сказал:
- Что шумишь, глухой, что ли?
- Не я глухой, а тот, кто за дверью.
- А там нет никого, - сказал обладатель скрипучего голоса - худой человек с маленькими голубыми глазками. Уткин где-то уже видел такие. - В любом случае нет смысла стучать в дверь кулаками, когда есть звонок.
- Я для верности, - сказал Уткин, - мало ли что.
- Тем более, что там никого нет, - сказал человек.
- Похоже на то, - сказал Уткин. - А почему вы думаете, что там никого нет?
- Нет, потому что нет. И уже несколько дней не было - с начала недели.
- А кто там живет, в этой квартире? - осторожно спросил Уткин.
- А я должен отвечать? Вчера двое приходили, интересовались. Из органов, с удостоверением. У вас есть удостоверение?
- Удостоверения нет, но отвечать надо, - строго произнес Уткин.
- Отвечу, отвечу, - человек выразил готовность. - Его зовут Евгений. Фамилия длинная, грузинская. Кончается на "швили". Типа Квирвиришвили. Но на грузина не похож - лицо простое, славянское. Не женат. Время от времени выпивает, но не алкоголик. Хотя близок. Иногда очень близок. Вам достаточно?
Человек сделал попытку закрыть дверь. Уткин придержал створку. Человек не сопротивлялся. Человек... человек. Хотелось как-то его мысленно обозначить, но не завязывая знакомства - это было бы лишнее. Уткин посмотрел на человека, в его маленькие голубые глазки. Николай? Филипп? Всё не то. Иннокентий - тоже нет. В конечном итоге Уткин выбрал имя, которым он прежде называл Евгения, и которое теперь освободилось. Пусть будет Петров-Иванов.
Он слышал про первобытное племя, в котором имя человека обладало отдельным, независимым от хозяина существованием. Можно было отобрать его, потерять, передать другому. За этим, казалось Уткину, скрывался какой-то иной, отличный от современного, порядок - может быть, более совершенный. Все-таки имя (а следом и слово) предназначено к тому, чтобы быть чем-то большим, чем простым обозначающим знаком.
- Вам достаточно? - повторил новоназванный Петров-Иванов, прервав размышления Уткина.
- Не знаю, - неуверенно произнес Уткин, - хотелось бы понять, что это за человек, способен ли он, - Уткин замешкался, подбирая нужное слово, - способен ли к импульсивным, спонтанным, в каком-то роде рискованным действиям?
Типа перелезть с балкона на балкон, подумал он про себя.
- Не знаю, - сказал Петров-Иванов. - Я с ним в разведку не ходил. А Никита вас не интересует из девяносто четвертой? Те двое, в основном, про него спрашивали. Только он погиб. Совершил свое спонтанное действие - упал с балкона. Навернулся лицом, опознать смогли только по татуировкам.
- У него не было татуировок, - сказал Уткин.
- Может, и не было, - согласился Петров-Иванов, - темное дело. Но родственники опознали, нужно верить.
- А у Евгения были татуировки?
- Не знаю, я его голым не видел. А что, вы думаете, это он мог сорваться с балкона?
- Не думаю, - сказал Уткин.
- А почему нет? Какая-то вероятность всегда существует. Два человека пропали в один день - практически так. Один плохоопознанный труп под балконом. Кто из двоих? Это вопрос. Родственники опознали, конечно, но могли и ошибиться, человеку свойственно ошибаться. Я мог бы даже допустить, что с балкона упали они оба - Евгений и Никита, каждый со своего. Самоубийство влюбленных - известный сюжет.
А это уже бред, подумал Уткин, что, вероятно, отразилось у него на лице, потому что Петров-Иванов поспешил заявить:
- Я вас не обидел таким предположением? Тогда извините.