Одни с голой кожей, другие покрытые шерстью.
Одни были без имени, другие носили имена.
Куггук, Красный Камень, носил свое имя на шее на шнурке из змеиной кожи.
Кургурак, Черный Камень, носил свое имя на шее на веревке, сплетенной из травы.
Аххкуаг, Воронья Лапа, носил свое имя в волосах - сухую воронью лапу.
Угхахак, Перо, носил свое имя в бороде - перо дятла.
Аггавак, Ребро, носил свое имя - ребро малого зверя - продетым в нос.
Уккадак, Череп, на шее носил череп крысы.
Из воды тянули тушу большого зверя.
Х-хак! Х-хак! Х-хак!.
***
Уткин стал записывать свои сны.
Для записи купил специальную тетрадь - синюю, в твердой обложке.
У изголовья держал, потому что если записывать, то записывать нужно сразу, пока не рассеялось. А рассеивается быстро. Не успел написать первое слово, а уже непонятно - было там что-нибудь, или не было, или было что-то совсем другое. Что ж, иногда и мысль, мелькнувшую минуту назад, уже не вспомнить. И не просто мелькнувшую, а какую-то важную мысль - когда мелькала, она, может, и не казалась важной, а теперь - кажется. Но уже не вспомнить. А если все-таки вспомнить эту важную мысль, то можно ли знать, та самая это мысль, которая мелькала, или это уже другая? Но что, собственно, означают эти слова - "та самая"? Имеют ли они вообще смысл? Не с тем ли правом можно сказать, что на берег плеснула та самая, к примеру, волна, что минуту тому назад? В каком-то смысле, действительно может быть та самая. Почему нет?
В сжатом видео есть такая штука - "опорные кадры". В них картинка передается без изменений, а в промежутках между ними - восстанавливается по неполным данным. Во сне, когда его вспоминаешь, обыкновенно видно несколько запечатленных картинок, более-менее четких, то есть в некотором роде - опорных. И уже потом, в процессе как бы воспоминания - именно "как бы", потому что не известно, действительно ли вспоминается что-то или оно творится заново - обрастают эти картинки каким-то содержанием, формируют вокруг себя подобие связного сюжета.
Сны, которые Уткину снились - не все, но других не записывал - чудесным образом ложились в одну тему. В ту самую.
Воронин считал, что под действием прочитанной книги в Уткине проснулась древняя родовая память. Таким образом, по мнению Воронина, уткинские записи приобретали дополнительный интерес.
***
Как правило, персонажи сна понимают друг друга без слов. А если говорят, то слова не слышны, хотя смысл, может быть, и понятен. Но если начать записывать, то без слов не обойтись. И слова приходят, возникают по ходу процесса. Так надпись, сделанная симпатическими чернилами, постепенно становится видной при нагревании. Разумеется, что-то приходится и додумывать по ходу процесса. Досочинять. На бумаге, в конце концов, должны быть какие-то слова. Иногда та история, которую они рассказывают, уходит далеко от своего начала, от того сна, который, может быть, снился. И даже не похожа на сон. Вообще не похожа. Ну и что с того? И то, и другое - из одной головы.
Воронин, когда читал, кивал головой и говорил, что все правильно. В каком-то смысле так оно, возможно, и было.
По воде плыл бык.
Его вынесло на берег.
Это был бык, это был буйвол, это была антилопа.
Вытащили, он был большой.
Куггук, Красный Камень, проткнул его кожу.
На животе он проткнул его кожу, и живот лопнул. Вышел воздух, вышла вода.
Ургх, - сказал Куггук, Красный Камень, он был Хозяином Слова.
И все говорили Ургх - голокожие и покрытые шерстью.
Острыми камнями резали шкуру.
Острыми камнями резали тело.
От костей отделяли мясо.
Ургх. Ургх. Ургх.
***
Уткин позвонил Мясоедову. Он собирался позвонить Марине (в девятый какой-то раз), но палец дрогнул над адресным списком и звонок ушел к Мясоедову. Хотя Мясоедову он тоже хотел позвонить.
- Привет, - раздался в трубке незнакомый, как показалось Уткину, голос (он ведь не Мясоедову собирался звонить, потому не узнал).
- Привет, - машинально ответил Уткин и хотел уже сбросить вызов, но понял вдруг, что разговаривает с Мясоедовым.
- Я тебя не узнал, - сказал Уткин. - Долго жить будешь.
- Теперь узнал? - спросил Мясоедов. - А вообще, кто кому звонит, я не понял?
- Это всё новое лекарство, - объяснил Уткин, - от него скорость восприятия иногда затормаживается. Как-то так.
- С прибытием, - сказал Мясоедов. - Трахнуть тебе кого-нибудь удалось в твоем санатории?
- Удалось, - сказал Уткин и, закашлявшись, прыснул себе в рот из баллончика.
- А я ногу сломал, - сообщил Мясоедов.
- Это не горе, - сказал Уткин.
- А что горе? Никто и не говорит, что горе, - сказал Мясоедов. - Но это хорошо, что ты позвонил. Заходи. Покажу тебе одну штучку. Будет интересно.
Выходя из дома, Уткин подумал, что так и не позвонил Марине, но, отправляясь к Мясоедову, наверное, и не было смысла звонить. На улице ему встретился человек на костылях. Нога у него была в гипсе. Кажется, и голова забинтована. Хотя нет, с головой у человека все было в порядке - не бинты, а нелепая шапочка, надвинутая на самые брови.
- Правда ли, что при переломах полезны бананы? - спросил Уткин у человека, но тот не ответил, сердито глядя из-под бровей, а может быть - злобно.
Уткин отвернулся от человека и принялся рассматривать номера проходящих машин. Одна машина была с красивым номером 256, два в восьмой степени, за ней две подряд с одинаковым номером 385 - редкий случай. И, наконец, проехала черная длинная иностранка DEV 666 - Уткин даже вздрогнул.
Число 385 оказалось примечательным. Уткин обнаружил в нем произведение трех последовательных простых чисел - 5, 7 и 11.
- Бананы? - засмеялся Мясоедов.
- Есть еще хлеб, колбаса и бутылка, - сказал Уткин. - А бананы, говорят, исключительно полезны для сращивания костей.
- Уже срослись, - сказал Мясоедов, - в пятницу и гипс снимут.
Нога у него была загипсована до колена и выше, но передвигался по комнате он легко и проворно - от холодильника к столу и обратно. Пока не угнездился окончательно в удобном - кажется, специально для инвалидов приспособленном - кресле.
- Не спрашивай, как, - Мясоедов постучал по гипсовой ноге черенком вилки. - Глупый случай. Такие случаи всегда выглядят глупо. Но эти у меня интересные прошли две недели. Посмотри.
Он положил на стол то, что Уткин в первый момент принял за мобильный телефон или что-то вроде, пока не осознал, что у гаджета нет дисплея, а кнопка всего одна. Большая красная кнопка.
- Пульт к телевизору, - сказал Мясоедов.
- С одной кнопкой?
- Это кнопка возврата. Если не хочешь смотреть ту передачу, которую видишь на экране, ты нажимаешь кнопку и возвращаешься в какой-то предыдущий момент времени - на сколько-то секунд в прошлое.
- То есть видео с телевизора пишется в какую-то буферную память и ты отматываешь его назад на несколько секунд?
- Нет, - сказал Мясоедов. - Ты реально возвращаешься на несколько секунд в прошлое. Вместе с телевизором, который смотришь.
- То есть вот эта штучка, - Уткин кивнул на гаджет, - ты хочешь сказать, что это машина времени ?
- В каком-то смысле - да. Но в ограниченном объеме пространства, в котором ты, я, телевизор. Вся прочая вселенная останется на своем месте.
- И что дальше?
- Телевизор этот, который на стенке, специально модифицирован. Он сам собой постоянно переключается с одного канала на другой. По принципу, который Шредингер изобрел для своего кота. Радиоактивный изотоп в ампуле, вокруг датчики по числу каналов и все такое. На какой датчик попадает частица, продукт изотопного распада, на тот канал и переключается телевизор.
- А смысл? Придется прожить те же несколько секунд и вернуться к тому же моменту.
- Нет. Пока ты движешься к этому моменту, он непредсказуемо изменится. Нельзя войти дважды в одну воду, как сказал Шредингер.