Что делать? Как спастись? И что я за идиот: взялся спасти мир от Кносского проклятия, а сам угодил в гибельную ловушку! Мало меня учили…
Профессор к этому времени уже затих. Кровь струилась по его телу и капала на пол, на дорогой ковер, но никого это уже не волновало. Аня с самого начала не считала себя ни женой старика, ни хозяйкой этого дома. К утру здесь никого не останется — лишь три мертвых тела, — и милиция будет ломать голову над очередным «глухарем». Надо полагать, Сергей Корзунов, узнав о моей гибели, хотя бы крякнет с досады, а не ограничится замечанием: «Говорил же я ему, предупреждал…»
Аню было не узнать: ее глаза горели, а в теле билась неукротимая энергия. Как далека она была от той глупенькой развратной самочки, которой прикидывалась раньше. Сейчас перед нами была женщина-воительница, с глазами, мутными от возбуждения при виде крови.
«Как любят эти люди кровь! — подумал я. — Наверное, это от привычки к жертвоприношениям. Или она не воительница, а жрица этого древнего, как мир, культа? Культа Великого Червя, который минойцы пронесли через века в качестве своего проклятия?»
И в этот миг все изменилось. В дверь позвонили.
Наши убийцы обменялись взглядами, после чего прозвучало несколько реплик на их языке.
Звонок раздался снова — требовательный, долгий.
Одновременно со второго этажа раздался звон выбитого стекла.
Видно было, что для Ани и ее спутника-псевдосвященника все это было неожиданностью. За окнами — глухая черная ночь, окраина Петербурга. Они захватили в ловушку своих врагов, и сейчас эти враги станут жертвами. Карты раскрыты. И вдруг — звонок в дверь, и камень в стекло…
— Молчать! — прошипел отец Виктор, наклоняясь над нами. — Все равно вам конец. Я застрелю вас в любом случае.
Аня бросилась в прихожую, но тут произошло неожиданное: на площадке деревянной лестницы, ведущей со второго этажа, возникла фигура. Это был негр — во всяком случае, в первое мгновение мы именно так это восприняли. Человек был абсолютно черным: лицо, волосы, одежда…
В руке у негра был пистолет, который он наставил на отца Виктора, заметавшегося по комнате. Священник кинулся в сторону от нас с Зоей и выстрелил в черную фигуру. Из-за глушителя мы услышали лишь громкий щелчок.
Пришелец уклонился от пули и в два прыжка оказался внизу. Только сейчас стало понятно, что этот человек — никакой не африканец, а белый, измазанный какой-то краской.
И он не стрелял, хоть пистолет и прыгал в его руке. Глушителя у него не было, и я понял — человек не хочет поднимать шума…
Пришла пора действовать. Времени для размышлений больше не оставалось. Ясно было, что этот человек, кем бы он ни был и откуда бы ни явился, пришел для того, чтобы спасти нас с Зоей.
Краем глаза я увидел, как в комнату вернулась Аня с перекошенным лицом и стала рыться в бумагах на журнальном столике. Пока мужчины с пистолетами были заняты друг другом, она нашла то, что искала — еще один длинный нож, точно такой же, как тот, который до сих пор лежал на полу под мертвым телом старого профессора.
Схватив нож, Аня начала незаметно продвигаться в угол гостиной, чтобы оттуда нанести удар нашему неожиданному спасителю.
Вставать на ноги я не решался: минойцу ничего не стоило выстрелить. Не следовало привлекать его внимание. Я увидел, что Зоя вдруг откатилась от меня — она в мгновение ока очутилась под телом Саула Ароновича. Не успел я сделать страшное лицо, как оттуда, брошенный рукой Зои, нож полетел в Аню…
Я зажмурился. Это не такое легкое дело — метать ножи, требует долгой тренировки. Было ясно, что Зоя промахнется, чем привлечет к себе внимание, и это может стать гибельным.
Но нет: нож попал в цель. Раскрыв через мгновение глаза, я увидел, что лезвие проткнуло правую руку Ани и торчит оттуда. Поразительно! Бывает же такая удача!
В комнате нас было пятеро, не считая трупа профессора. Трое против двоих, и это преимущество нужно было немедленно использовать. Кто бы ни был наш незнакомый спаситель, он явился как нельзя вовремя.
Пока Аня, упав в кресло, пыталась вытащить из руки нож, я принял мгновенное решение. Отец Виктор, перестав принимать меня в расчет, замер возле журнального столика. Он стоял там, готовый в любой миг прыгнуть в сторону. Незнакомец в это время, чуть пригнувшись, зигзагами надвигался на него. В его фигуре и движениях мне вдруг почудилось что-то знакомое, но у меня не было времени над этим думать.