Говоря это, Вазген кокетливо покосился в сторону Зои, явно ожидая, что она скажет что-нибудь в ответ. Но Зоя молчала. Она неотрывно смотрела на Аню. Та сидела на ковре и держалась за окровавленное лицо. Потом Зоя встала и, ни слова не говоря, связала пленнице руки за спиной шнурком, оторванным от шторы.
— Думая о сокровищах, — продолжал Вазген, — я решил, что они спрятаны в храме. В той самой церкви, где погиб священник. Куда ходил Димис. И эти сокровища нужно немедленно забрать оттуда.
Вазген умолк на пару секунд, а затем чуть стыдливо закончил:
— А кроме того, я подумал о том, что странно выглядит такое приглашение на ночь глядя… Если профессор вдруг взял да и расшифровал эту самую письменность, то зачем звать тебя немедленно, да еще ночью? Незачем, совсем незачем. Старый человек, занятой, умный, не стал бы так суетиться. Он бы открыл бутылочку вина, сел рядом с женой у камина и попивал бы себе вино, а не требовал, чтобы какой-то там детектив скорее к нему приехал. Правда ведь? Тебе самому это в голову не пришло?
Да, Вазген оказался прав. В угаре поисков я и вправду не заметил ничего подозрительного. Замотался, утратил чутье.
— А тебе это в голову пришло? — спросил я. — Сразу пришло?
— Сразу, — потупился Вазген и лукаво ухмыльнулся.
— Что ж мне ничего не сказал? — задал я вопрос, ответ на который уже знал заранее.
Старый друг пожал плечами, давая понять, что я и сам могу догадаться.
— На живца решил ловить?
Ну да, он именно так и поступил. В качестве приманки оказались мы с Зоей. Мы, которые чуть было не погибли!
— Но ведь не погибли же, — оправдываясь, заметил Вазген, и в его я голосе не ощутил раскаяния. — Зато вот какой результат. Три с половиной тысячи лет никто в мире не видел живых минойцев, а у нас теперь сразу двое. Какойулов, а? Одна, правда, безглазая, но тут уж ничего не поделаешь — горячая у тебя подруга.
Вазген с восхищением взглянул на Зою, и она вдруг улыбнулась ему в ответ.
— Пора ехать, — неожиданно сказала она. — Больше тут нечего делать. Саулу Ароновичу мы уже ничем не поможем. А время не ждет. Давайте, мальчики, собирайтесь.
Картина событий предстала перед нами почти полностью. Ужасные происшествия, включая мученическую смерть профессора Гимпельсона, стали тем катарсисом, который привел к истине.
Разрозненные, как в калейдоскопе, факты вмиг сложились в цельное изображение.
Мы увидели истинное лицо минойских жрецов и сами в который уже раз едва не стали очередными жертвами Кносского проклятия. Но теперь все встало на свои места.
Впоследствии мы узнали многие подробности и наши познания расширились, но уже в ту ночь нам в целом была ясна подоплека событий.
С тех пор как верховная жрица Тини-ит вместе с группой преданных людей спаслась из пылающего Кносского дворца, смыслом жизни для них стало спасение сокровищ.
Когда под мечами воинственных ахейцев погиб почти весь минойский народ, эти люди сумели сохранить себя. Для этого был избран единственно возможный план — столь же мудрый, сколь и коварный.
Они спаслись путем мимикрирования. Они отказались от борьбы и просто прикинулись своими завоевателями. Сначала они выдавали себя за ахейцев, потом за дорийцев, пришедших на остров спустя несколько столетий.
Эти потомки минойского народа, спаянные в единый тайный орден, на протяжении тысячелетий выдавали себя за кого угодно. Им было все равно, кем прикидываться: греками, римлянами, турками. Это было безразлично: внутри своего сообщества, внутри себя каждый твердо знал, кто он такой и зачем живет, чему служит. Он — миноец, а живет для того, чтобы сохранить для будущего свою нацию. А служит он Великому Червю, которому приносятся кровавые человеческие жертвы…
На протяжении тысячелетий, пролетевших над землей, произошло многое. Образовались греческие государства, которые мы именуем Древней Грецией. Затем среди лесов и гор Италии вознесся Рим, захвативший полмира. Распалась спустя века и Римская империя, и на смену ей явились другие народы — готы, германцы, а за ними арабы, турки, славяне…
Страшные катаклизмы сотрясали мир. Менялись государства, формации, новые религии приходили на смену старым. Но для минойцев, хранящих свою тайну, все это было бурей на поверхности воды, в то время как сами они ощущали себя лежащими на глубоком дне мировой истории. Волны с грохотом прокатывались по поверхности моря, а внизу продолжалась своя, непохожая ни на что, чуждая всему жизнь минойского племени, спаянного древним жреческим заклятием.