Да и сами лихие ребята не наглели. Без серьезного повода кровь не лили, промышляли в основном по ближайшим городским кластерам и от обычных добытчиков отличались только тем, что никогда не гнушались грабежами одиноких рейдеров. И далеко не всегда удавалось обойтись без крови.
Перелом произошел, когда на базу из городских кластеров начали притаскивать женщин. Бордели ближайших поселков проявили немалый интерес к подобному товару, и группировка решила перейти на «легальный» бизнес, прекратить грабежи и налеты.
Новый заработок банды можно было оценивать двояко. Женщины хоть и попадали в бордели, но оставались живы. Но работорговля в системе ценностей Ясеня стояла гораздо ниже убийства и тем более грабежа. И вопрос стоял не столько в том, уходить из банды или нет, сколько в том, когда и как это сделать.
Полтора года работы знахарем сделало Ясеня полноправным членом группировки, а «легализация» ее деятельности существенно смягчили условия «выхода из бизнеса». Но развернуться и уйти казалось знахарю слишком банально. Хотелось как–то навредить работорговцам. И если не уничтожить банду, так хотя бы как можно сильнее усложнить им жизнь.
Удачного стечения обстоятельств долго ждать не пришлось. Во время очередной массовой вылазки в рейд, Ясень остался на базе один. Без тени сомнения он заминировал оружейный и продуктовый склады, привел в негодностью все оставшуюся технику, вскрыл сейф с ценными трофеями и ушел в закат, старательно заметая следы.
Гнались ли за ним, или приняли диверсию за месть от одного из множества врагов группировки, знахарь так и не узнал. Две недели безостановочного бегства привели в глухой небогатый регион Улья, где можно было благополучно осесть на дно, переждать некоторое время и принять решение, что делать дальше. Благо, содержимое сейфа при правильном подходе могло обеспечить безбедную жизнь на много лет.
— Теперь ты, похоже, мой единственный наследник.
Ясень смирился со своей участью, взял в себя в руки и начал даже подшучивать над собой. Действие наркотика проходило, приходилось терпеть нарастающую боль, но улыбка почти не сходила с лица молодого мужчины.
— Давай, наследник, раз уж так все сложилось, доставай свое богатство.
Никита вытащил из рюкзака льняной мешочек. Ясень покопался в нем пальцами и вытащил какой–то серый комочек, похожий на большой катышек из грязной паутины.
— Это споран. Добывают его из затылков развитых мутантов. Из споранов делают живчик. Это та гадость, которую ты во дворе выпил. Без него ты умрешь. С ним — становишься сильнее. Растворяешь споран в водке, процеживаешь. Пей по пятьдесят грамм в день. Больше нельзя, только если раны серьезные. Но все равно осторожно.
Никита протянул фляжку товарищу, но тот махнул головой:
— Мне уже бесполезно. Меня сейчас не каждый знахарь вытащит.
Ясень снова полез в мешочек.
— Это горох.
Горошина была похода на споран, только чуть больше, плотнее, с зеленоватым отливом.
— Его добыть сложнее. Только из очень сильных мутантов. Растворяешь в уксусе. Пьешь раз в неделю, это позволяет развивать дар.
Еще один нырок пальцами в мешок.
— Это жемчуг. Про «Bentley» слышал? Так вот, если бы жемчуг был автомобилем, «Bentley» бы тихо курил в сторонке. Дико дорогая вещь, но никогда его не продавай. Едят его прямо так, ни с чем не смешивая. Не чаще раза в месяц. И не повторяй прием, пока не почувствуешь эффект.
Ясень подтолкнул мешочек к товарищу.
— Здесь целое состояние. Не подведи меня, друг, постарайся не сдохнуть. Живи как человек. Помогай новичкам, да и не только им. И, глядишь, протянешь несколько лет в этом аду.
Никита не ответил, смущенный и испуганный.
— Зараженные скоро уйдут. Не стоят они на месте, все время пищу ищут. Выходи на восток. Ты удивишься, но там широкая река. Найди лодку, переплыви, и иди на север. Там поселок, люди, мимо не пройдешь.
Неожиданные судороги скрутили тело знахаря. Он болезненно выругался, сжался и долго не мог разомкнуть зубы.
— Дерьмовый спек. Хорошим поленился запастись. Возомнил себя неуязвимым. А меня тупой спидер поломал, как спичку.
Судороги прекратились, но Ясень лежал молча, с закрытыми глазами. Только нервно трепыхавшаяся на шее венка говорила о том, что он еще жив. Никита попытался влить ему в рот живчик, но знахарь открыл глаза и выругался.
— Брось. Не поможет. Только больнее станет.
Замолчал, собираясь с мыслями, и заговорил быстро и сбивчиво: