— Но ведь вы же с батюшкой с императрицей чуть не сызмальства росли. И как же верить Бестужеву?
— И дивиться нечему. У Бестужева связи, он по всей Европе человек известный, а братья Воронцовы — что они, кроме Александровой слободы да Покровского села у Лефортова, видели!
— Но предателю верить!
— Так уж сразу и предатель, Катенька! Скажи, чиновный человек, а это великая разница. Чиновный, он хозяина любит, ему хозяйская рука нужна. Сослали правительницу — так тому и быть. Чего ж ей теперь-то служить? Неужто голову на плаху за нее класть? Анне Леопольдовне служил, теперь верой и правдой преемнице ее послужит. Тут и сомневаться нечего. А Воронцовы и так никуда не денутся. Их верность всей жизнью проверена. Они и подождать могут. Ведь вон сколько, сочти, Михайла Воронцов должности канцлерской дожидался. А мог и не дождаться — так тоже бывает. Вот и тебе мой совет: ничему не удивляйся да поближе к императрице держись. Сейчас около нее столько верных слуг да прихлебателей окажется — места тебе как есть не останется. Так что забывать о себе не давай. К батюшке поедешь ли?
— Непременно. Я к вам к первому.
— Вот и спасибо тебе.
— Побоялась, как вы от присяги отказались.
— Да нет, видишь, два солдата как на часах стояли, так и стоят у подъезда.
— Никто не приезжал, вас не спрашивал?
— Лишь бы подольше не спросили, а там, Бог милостив, и обойдется. За тетушку вот только беспокоюсь — не вернулась она доселева из Ораниенбаума.
— Тетушку я уж в Петергофе видала. Она государыне императрице орден да ленту статс-дамы вернуть пожелала, да ее императорское величество не приняла, обратно на тетушку надела и ее расцеловала. Я так и полагала, что тетушка немедля в Петербург поедет.
— Вот и слава Богу, что хоть тут обошлось. Может, и в остальном обойдется. В эдакой-то замети и затеряться неплохо. А ты поезжай, Катенька, поезжай. Не держу тебя. Поскорей только во дворец ворочайся.
— Прощайте, дядюшка, себя берегите да в случае чего за мной человека спошлите немедля.
Солдаты. Множество солдат. Ворота настежь. Парадные двери отвором. В распахнутых окнах и то видны, Кто-то коновязи по сторонам двора придумал. Коней кормят. Что твой Петергоф!
— Как же это ты, Катерина Романовна, государственного преступника почтить своим визитом изволила? Не забоялась?
— Батюшка, да что случилось?
— А то и случилось, что вот уже сутки целые под караулом Роман Воронцов состоит. Мало что двор набит, в доме у каждой двери по двое часовых. Ни тебе пойти, ни двери притворить.
— И кто ж это распорядился?
— Откуда мне знать? Ворвались, разместились, да и весь сказ. Вон офицер ихний здесь всем и командует.
— Господи! Глупость какая! Государыня велела тебе, батюшка, охрану дать на тот случай, коли какие беспорядки в гвардейских полках начнутся. Рядом же они — всяко бывает. Но чтобы в доме, чтобы по комнатам… Господин офицер, я только что от государыни и хочу знать, сколько здесь ваших подкомандных.
— Сотня, княгиня.
— Но к чему так много? Вы вместо удобства и покоя доставили моему родителю одни неприятности. Я приказываю немедленно отпустить большую часть. В солдатах сейчас везде надобность, а здесь хватит и нескольких человек.
— Я лично, и никто иной, отвечаю за своих солдат, и ваш приказ для меня необязателен, княгиня.
— Вы хотите, чтобы я пожаловалась на вас самой императрице? Я не собиралась этого делать, если вопрос решится миром.
— Можете обращаться — я выполняю приказ.
— Да вот кстати ординарец полковника Вадковского. Вы с приказом от вашего командира, месье?
— Да, мадам. Солдаты на карауле у дворца валятся с ног от усталости. Их давно не сменяли, а здесь множество народу.
— И совершенно бесполезного. Для защиты моего отца от всяческих случайностей достаточно нескольких человек. Всех остальных я разрешаю вам взять.
— Речь идет не о вашем отце, княгиня, а о графине Елизавете Романовне. Ее привезли под родительский кров, и государыня позаботилась, чтобы графине не было причинено никакого зла или обиды.
— Вот оно что! Но уверяю вас, здесь графиня в полной безопасности. Или были еще какие-то распоряжения?
— Да, на тот случай, если бы графиня Елизавета Романовна пожелала последовать за государем в Ропшу или вообще пожелала выехать из города.