— Мне остается признать, что вы много размышляли над этим вопросом, княгиня, и, несомненно, владеете данными, которых я попросту не знаю. Но все же согласитесь, что монарх, самолично работающий на верфи, представляет великолепное зрелище.
— Я убеждена, что вы говорите это шутя, так как сами знаете, что время монарха слишком драгоценно, чтобы тратить его на работы простого мастерового. Петр Первый мог привлечь к себе не только плотников и строителей, но и адмиралов. Он пренебрегал своими прямыми и важнейшими обязанностями, работая в Саардаме, чтобы стать плотником и испортить русский язык, примешивая к нему голландские окончания и термины, которыми переполнены его указы и все относящееся до морского дела. Ему незачем было посылать дворян изучать ремесла садовника, кузнеца и так далее, каждый дворянин с удовольствием уступил бы двух-трех своих крепостных, чтобы научить их этому делу.
— Вы не будете возражать, княгиня, если я передам содержание нашей беседы моему императору?
— Полноте, князь, какая в этом нужда? Я не могу считать себя специалистом ни в одной из тех областей, которой сейчас пришлось походя коснуться, и уж во всяком случае не решусь соревноваться в познаниях с таким просвещенным монархом. Я могу только извиниться перед вами за горячность моих выражений, но, поверьте, князь, они были вызваны тем, что я одинаково горячо люблю мою родину и истину.
— Это делает вам честь, княгиня, и заставляет меня признать, что вы и впрямь, как о вас говорят, удивительная женщина.
…Прага. Саксония. Дрезден с его удивительнейшей картинной галереей. Берлин, где князю Павлу разрешено было присутствовать на смотре сорокадвухтысячного войска, во время которого король впервые согласился поговорить с женщиной. Кенигсберг. Мемель. И Рига, где губернатор уговорил меня задержаться на два дня. Как в Варшаве жила благодарная память о князь Михайле, так здесь о моем отце, который всегда защищал права ливонцев в Сенате, стараясь сохранить за ними ряд исконных привилегий, которых еще не успело приобрести русское дворянство. Но дальше был Петербург.
Глава 14
Святилище знания
— Привез ответ княгини, Павел Сергеевич? Будет она в воскресенье в Царском Селе?
— Привез, дядюшка, но в воскресенье быть княгине в Царском никак невозможно.
— Это ещё почему?
— Захворала. Сначала сын с горячкой свалился. А пока княгиня его отхаживала, сама расхворалась. Просила доктора Роджерсона удостоверить его болезнь перед императрицей.
— Да при чем здесь Роджерсон! Столько лет не была в Петербурге и опять за старое — опять за болезни. Не сомневаюсь, что государыня будет очень раздосадована.
— Уверяю вас, дядюшка, никаких здесь уловок нет. Сам все видел.
— Тоже мне свидетель нашелся. А хоть бы и правда, у Дашковой ты знаешь сколько недоброжелателей. Сразу все к характеру ее приплетут, так государыне представят, что она уже больше княгиню и видеть не захочет. Надо же, досада какая!
— Рад вас видеть, княгиня, в добром здравии. Только заранее предупредить должен: особой ласки от государыни не ждите. Раздосадована она вашим долгим отсутствием.
— Но и о добром здравии, Григорий Александрович, еще говорить рано. Роджерсон никак мне этой поездки разрешать не хотел. Сказал, слаба больно — не выдюжу.
— А надо, Катерина Романовна. Вон сейчас ее императорское величество в церковь пойдет, так вы с придворными встаньте. Первой ни в коем случае к государыне не подходите. Ну, в добрый час, княгиня, в добрый час!
— Ваше императорское величество! Государыня!
— А, это вы, княгиня! Рада вашему возвращению, рада. Надеюсь, пребывание в России вам больше пойдет на пользу, чем заграничные вояжи. Вижу, как плохо вы выглядите. Что ж ваши хваленые курорты?
— Я не думала о своем здоровье, государыня.