«Скажите королю, что я не нуждаюсь ни в чем, — заявила она в ответ, — моя семья достаточна богата, и мне не подобает принимать подачки».
Она явилась к Мадам, рассказала ей обо всем и попросила снова взять ее на службу. Временами Мадам бывала великодушной; ее трогало все благородное и простое; она подняла эту особу, поцеловала ее и разрешила ей вернуться, даже не читая бесполезных наставлений. Как-то раз принцесса взяла фрейлину с собой; Монтеспан смотрела, на г-жу де Людр с презрением и дошла до того, что в разговоре о ней сказала: «Это отребье!»
Как бы там ни было, «это отребье» все еще привлекало к себе взоры многих мужчин. Карюж сказал ей:
— Сударыня, право, вы красивы как никогда!
— В самом деле? Я очень рада, но это по меньшей мере странно. Понемногу Людр стала держаться в тени: когда Мадам отправлялась ко двору, она оставалась в Ле-Буше, у одной из своих подруг, и исполняла свои обязанности только в Сен-Клу или в Пале-Рояле; затем она почти совсем перестала показываться, чтобы не вызывать назойливых толков. Как-то раз фрейлина не явилась на службу и написала Мадам, что она удаляется в монастырь, расположенный в Лотарингии, и благодарит свою госпожу за доброту.
На этом все кончилось: ни шума, ни захваченных с собой нарядов, ни жалоб — эта особа теперь там. Возможно, она счастлива. Ее образ пришел мне на память, когда я думала о том последнем дне, когда г-жа де Людр была унижена, а я торжествовала в последний раз. Я стала размышлять о ее монастыре.
Монастырь! Мне бы очень хотелось там оказаться, жить в покое и молиться! Разве я не искупила свою вину? Видимо, недостаточно. Моя совесть нечиста, скоро придет Бурдалу и отпустит мне грехи, но облегчит ли он мое сердце? Мне кажется, что из всех моих прегрешений самыми непростительными окажутся черствость и недостаток доброты по отношению к людям. Бог милостив! Он любит нас и хочет, чтобы мы любили его, а также любили друг друга. Но разве я любила? Лозена, да… И только? Сейчас я буду исповедоваться.
Итак, прощай, жизнь, прощай, прошлое, прощай, будущее; прощайте, все дела, — моя жизнь окончена. Я покидаю то, от чего избавляет меня Господь; он оставил мне душу, он призывает ее к себе, и она спешит исполнить его волю, эта гордая душа, способная повиноваться только Всевышнему. Давайте же молиться, молитесь за меня, вы, читающие эти строки. Я чувствую, как ветер вечности веет на мою душу, выдувая из нее все, что притягивает ее к земле. Я дрожу, я чувствую себя слабой и ничтожной грешницей перед тем, кто безмерно справедлив.
Я видела Бурдалу, он отпустил мне грехи, я счастлива. Если Бог справедлив, он также и милостив, он прощает раскаявшихся грешников, а я раскаиваюсь. ПРИЛОЖЕНИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО МАДЛЕН БЛОНДО, СТАРШЕЙ ГОРНИЧНОЙ ГОСПОЖИ КНЯГИНИ МОНАКО
Прежде чем покинуть сей мир и желая умереть со спокойной душой, я оставляю Карлотте Марии, крестнице моей дорогой госпожи, шкатулку кедрового дерева, ключ от которой будет лежать под изголовьем моей постели, слева, вместе с моими четками и ковчегом с мощами святого Антония Падуанского. В этой шкатулке находятся четыре тетради объемом более двухсот страниц каждая, полностью исписанные рукой госпожи княгини Монако, урожденной де Грамон; она передала мне их перед своей кончиной. Я ухаживала за госпожой до ее последнего вздоха. Исповедавшись, она позвала меня, велела взять этот маленький ларец и унести к себе, а затем заставила меня поклясться вечным спасением моей души, что я передам шкатулку графу де Лозену, если он когда-нибудь выйдет из тюрьмы, но я не должна была показывать ее кому бы то ни было, кроме него.
«А если господин граф так и не выйдет из тюрьмы, что мне делать с этими бумагами?» — спросила я.
«Все, что захочешь, лишь бы только они не попали в руки господина Монако».
После смерти ее высочества я вернулась в Монако и сочеталась там браком с Гаэтано Казановой, начальником таможни, и спокойно жила со своей семьей до тех пор, пока не узнала о возвращении господина графа в Париж. Я немедленно уехала из дома, чтобы исполнить последнюю волю своей госпожи.
Господин граф очень изменился во всех отношениях, и я его не узнавала. Он встретил меня довольно неприветливо и даже не вспомнил, что видел меня раньше. Между тем я много раз приносила ему весточки от госпожи и он прекрасно меня знал.
«Я должна передать это господину графу», — сказала я, смиренно поклонившись. «Что это такое?» «Это последний дар моей дорогой госпожи господину графу». «Черт побери, и что, по-твоему, мне с этим делать?»
«Что будет угодно господину графу, мне велено только вручить это лично ему, а остальное меня не касается».
«Любезная подруга (раз ты утверждаешь, что мы друзья), забери этот хлам. Будь твоя госпожа еще жива, я не стал бы с ней встречаться; тем более я не собираюсь тратить время на просмотр ее переписки. Выйдя из Пиньероля, я дал себе зарок распрощаться с прошлым и начать новую жизнь; если ты рассчитывала получить вознаграждение, то, что бы тебе ни говорили, я слишком беден, чтобы тебя одаривать. Постой! Черт побери, ну да! Возьми эти тетради; я вижу, что они содержат записки госпожи княгини; отвези их в Голландию и отдай издателю; я готов заложить свою душу, если в них недостаточно яда, чтобы ты могла продать их на вес золота, — я хорошо знаю эту даму. Ступай, дитя мое, с Богом!»
Больше я ничего не смогла добиться, граф не стал меня слушать. Я унесла тетради и шкатулку. Они остались у меня, и я не знаю, что с ними станет, но я боюсь, как бы мой сын, терзаясь неуместными угрызениями совести, не отдал их его высочеству; тем не менее у меня не хватает духу их сжечь. Возможно, в этих бумагах таятся важные секреты. Да хранит их Бог! Я исполнила свой долг.
КОММЕНТАРИИ
Роман «Княгиня Монако. Жизнь и любовные приключения» («La Princesse de Monaco. Vie et aventures»), написанный в жанре псевдомемуаров, — это подробное и весьма точное жизнеописание знаменитой французской аристократки княгини Монако, любовницы графа де Лозена и короля Людовика XIV, имя которой не раз появлялось в скандальной любовной хронике французского двора сер. XVII в. Впервые он публиковался под названием «Жизнь и любовные приключения Екатерины Шарлотты де Грамон де Гримальди, герцогини де Валантинуа, княгини Монако» («Vie et aventures de Catherine Charlotte de Gramont de Grimaldi, duchesse de Valentinois, prin-cesse de Monaco») в газете «Мушкетер» («Le Mousquetaire») с 01.01 по 18.09.1854. Первое книжное издание: Paris, Cadot, 1854, 8vo., 6 v. Это первая публикация романа на русском языке. Перевод его был выполнен Н.Паниной специально для настоящего Собрания сочинений по изданию: Paris, Michel Levy freres, 1865 — и по нему же была проведена сверка.
5 … Вот что мы писали в 1838 или 1839 году по поводу своего путешествия 1835 года по княжеству Монако… — Приведенная далее в тексте выдержка взята из книги путевых впечатлений Дюма «Год во Флоренции» («Lne annee a Florence»; 1841), глава IX. Дюма впервые посетил Монако 19 мая 1835 г. Монако — самое маленькое государство Европы (за исключением Ватикана); расположено на побережье Средиземного моря, на границе с Францией; по государственному устройству — конституционная наследственная монархия (княжество); в глубокой древности — финикийское, а затем греческое прибрежное поселение Рог-tus Herculis Monoeci (лат. Гавань Геракла Одиноко Живущего), которое владело якорной стоянкой и храмом, посвященным Гераклу; с XIII в. его земли стали владением генуэзского рода Гримальди; с нач. XVI в. княжество оказалось в зависимости от Испании, а затем — Франции; во время Французской революции вошло в состав Франции; после наполеоновских войн было восстановлено под протекторатом Сардинского королевства, а потом — Франции.
… К X веку Монако стало наследственной сеньорией семьи Гримальди, могущественного генуэзского рода, обширные владения которого располагались в Миланском герцогстве и в Неаполитанском королевстве. — Гримальди — один из самых знатных патрицианских родов Генуи; основателем его был Гримальдо, сын Отто Канеллы, генуэзского консула в 1133 г., также занимавший этот пост в 1162, 1170 и 1184 гг.; Оберто (7-1223), сын Гримальдо, был первым, кто носил родовую фамилию Гримальди (она означает: «сын Гримальдо»); в средние века этот род вместе с семейством Фиески стоял во главе партии гвельфов и вплоть до XVI в. играл важную роль в истории Генуи.