Судьба… Но судьбы ведь нет. Есть Господь наш Иисус, все творится по Его воле. Не мог же он заботиться о язычниках, которыми были тогда все они поголовно.
Однако Бог отдал им с Ингваром киевский стол, отняв его у христианина Олега Предславича. Почему? Может, и в этом заключен некий замысел Божий, который разгадать поможет лишь время?
– Но что же тогда… достанется Яру? – вновь заговорила Прияна. Охваченная беспокойством за судьбу единственного ребенка, она с трудом собиралась с мыслями. – Пусть тогда он будет объявлен наследником Улеба!
– Это можно будет сделать при одном условии, – мягко сказала Эльга. – Но давай сейчас не будем об этом говорить. Еще ничего не решено, и ты устала.
– Нет! – Прияна требовательно взглянула на нее. – Я хочу знать, что это за условие. Яр должен быть объявлен наследником Улеба, даже если у того будут свои дети.
– Это можно устроить, если ты выйдешь за Улеба, – прямо сказала Эльга.
Невестка хочет правды – она имеет право ее знать.
Прияна переменилась в лице. Потом помотала головой.
– Нет! Я не могу… Святослав… Я не пойду за другого, я верю… он жив…
– Ведь свадьба не сейчас, – попыталась успокоить ее Эльга. – Речь о том, что будет через год.
– Год – это мало! Нужно ждать три года! До тех пор нельзя никому отдавать престол! Эти три года Яр должен считаться наследником, как будто его отец жив!
– Святослав – мой единственный сын, и уж поверь, я не меньше тебя хочу и надеюсь увидеть его живым. Но если через год он еще не вернется, тянуть дольше будет нельзя. Мы с тобой можем… и будем ждать его всю жизнь, если не получим доказательств, что… что его больше нет. Но Русская земля должна жить дальше. И если ты через год выйдешь за Улеба, то Яр останется наследником киевского стола. Тогда не будет споров между сыновьями Святши и Улеба. Они все родятся от одной матери и будут всегда заедино.
– Я не хочу! – твердила Прияна. Голос ее срывался, на глазах блестели слезы. – Я не пойду за другого! Я люблю Святослава, я буду ждать его, сколько придется! Буду ждать до самой смерти! Но я знаю: он жив! – вдруг закричала она. – Я знаю: когда он умрет, я пойду за ним в Кощное! Я уже видела это однажды, я знаю, как все будет! И пока он не зовет меня, значит, он здесь, на белом свете! Ему не нужны другие наследники!
Эльга сама едва сдерживала слезы. Она жаждала поверить Прияне, но боялась, что в невестке кричит лишь отчаяние. Что ее бесы морочат…
– Успокойся! – Она хотела обнять молодую женщину, но та вырвалась, будто ее пытались взять в плен. – Мы будем ждать. Год – это очень долго. Святша вернется. Но люди должны знать, что у них есть князь. Мужчина, а не дитя.
– У них есть! – стараясь взять себя в руки, твердила Прияна, но весь ее облик источал горе. – Князь Святослав!
Эльга не хотела отпускать ее, но Прияна, успокоившись и умывшись, уехала к себе. А Эльга села на скамью и привычно устремила взгляд на икону Богоматери.
Как бы она хотела, чтобы Святослав вернулся! Отдала бы жизнь, если бы его жизнь можно было выкупить у судьбы… старых богов… истинного Бога… Это нужно не только ей, но всей земле Русской. Много князей – порой хуже, чем ни одного. И если Прияну не удастся уговорить на второй брак, это еще больше все осложнит.
Ведь взрослый князь не может быть неженатым. Так или иначе Улебу теперь жениться придется, и обязательно на деве знатного рода.
И хуже всего то, что эту деву Эльга уже знала…
Год назад, когда пятеро княжьих послов вместе с купцами вернулись домой, вот так же золотились боры за Днепром, кое-где обрызганные багрянцем. Той осенью Улеб, по правде сказать, ходил довольно хмурый. Было стыдно перед князем и людьми, что ничего из желаемого достичь не удалось, а к тому же его угнетала разлука с Горяной. И пуще того опасения: эта «придурь» засела в ее голове так прочно, что и возвращение из-за моря не сделает их ближе друг к другу.
Приехавших тогда много расспрашивали: о царстве Греческом, о переговорах. Немало толков вызвала весть о крещении Эльги; болтали даже, что она-де не вернется, и тогда еще кто-то выдумал, будто она для того и крестилась, мол, чтобы выйти за греческого кейсара… Ну не могли люди придумать другой всем понятной причины, по которой не старая еще вдова поехала бы за море в гости к чужому царю. Но Святослав только смеялся над этими слухами. У Киева имелась молодая княгиня, чтобы возглавлять жертвенные пиры – в Дедовы дни, на Коляду, на Ладин день, и никто не чаял беды.
Вспоминая сейчас те дни, Улеб жалел, что не ценил тогда своего счастья. И проклинал эту злосчастную поездку к грекам, которая всем принесла одни беды. Горяна теперь воротит от него нос, потому что он язычник, у Прияны умерло дитя, потому что старая княгиня крестилась, а Святослав от обиды на царя и его бога пошел в этот поход, явно начатый не в добрый день…