Если бы Улеба кто-нибудь спросил, что он предпочитает: киевский стол или возвращение Святослава – он без колебаний выбрал бы второе. От своей матери, Уты, он унаследовал чувство нерушимой преданности тому, кого с рождения ждала более высокая судьба. Почему он сам не пошел с Икмошиными орлами на берег? Почему Святослав не остался возле лодьи? Сейчас князь был бы в Киеве, и все шло бы хорошо…
Самым тяжким днем в жизни Улеб считал тот день, когда стоял возле белого каменного трона Эльги, а взгляды двух десятков бояр и старейшин вонзались в него, будто стрелы. Открытие тайны давало неистощимую пищу сплетням: будут теперь все языки Киева ворошить события двадцатилетней давности. Ута не показывалась со двора, зная, что в нее теперь мало пальцами не будут тыкать. Мистина выходил как ни в чем не бывало, но ему попробовал бы кто хоть намекнуть, что жена родила не его ребенка…
Но день ото дня все усложнялось. Перед Улебом вдруг обозначился тот же самый выбор между двумя невестами, который его брату Святославу пришлось сделать два года назад. Однако Святослав – человек отважный и удачливый. Он решил дело в мгновение ока. Улеб же имел два года на то, чтобы узнать обеих. Но, будто судьба над ним издевалась, эти два года все переменили и многократно усложнили. Горяна стала христианкой, а у Прияны теперь имелся на руках сын Святослава и наследник его стола.
Улеб знал, что старшие обсуждают его судьбу меж собой. Знал, что Эльга послала в Овруч к Олегу Предславичу. Раз уж судьба, как это ей свойственно, по своей воле наградила его княжеским столом, проще всего было и дальше плыть по течению: его принесло бы именно туда, куда ему самому и хотелось. Но свой первый княжеский поступок Улеб намеревался совершить по собственному выбору.
У входа в избу его встретил плач ребенка: у Яра резались очередные зубы. Юная девушка, сидя на медвежине на полу, пыталась отвлечь его берестяной погремушкой, а Прияна с усталым видом протягивала руки:
– Давай его мне.
Улеб от порога поклонился ей, подхватил дитя и подкинул к кровле избы.
– Это кто тут ревет? Это князь наш будущий ревет?
Яр от изумления затих.
– Сладу нет, – вздохнула Прияна. – Ну, ты ходил туда? Какие новости?
«Туда» означало Святую гору, где сейчас сосредоточилась вся киевская власть.
– Ходил. – Улеб посадил дрыгающего ножками Яра к себе на шею. Как старший из шестерых детей Уты, он привык возиться с мальцами. – Поговорить хочу.
– Малка, ступай, – Прияна махнула рукой девушке.
Та поднялась и улыбнулась Улебу. Малке, старшей дочери Предславы, исполнилось двенадцать лет, и за то время, пока мать путешествовала, она заметно выросла. Чертами высоколобого лица, светлыми волосами, белесыми бровями она напоминала своего давно покойного родного батюшку, последнего древлянского князя Володислава; не сказать чтобы судьба наделила ее особой красотой, но сейчас Малка вступала в ту пору, когда всякая девушка дышит свежей прелестью расцвета и кажется привлекательной. Отроки уже на нее оборачивались, и она порой отвечала им быстрым озорным взглядом.
Малка вышла; Улеб сел на скамью возле лежанки Прияны, не спуская с рук барахтающегося племянника. Они виделись часто: при Святославе жили почти одной семьей, а теперь Улеб заходил к невестке мало не каждый день.
– Ничего не слышно? – как всегда, спросила она.
Улеб привычно покачал головой.
– Что-нибудь мы так или иначе узнаем, – уже не в первый раз обнадежил он ее. – Так я вот что! – Он с трудом решился на этот разговор, но что проку мямлить? – Они на Святой все толкуют, на ком мне жениться.
– Ну? – Прияна подняла глаза, помня, что ей сказала Эльга.
– За Олегом в Деревлянь послали.
– Значит, Горяна?
– Да… Но я вот что… – Свободной рукой Улеб взъерошил волосы. – Я… Ну, если ты хочешь и дальше быть княгиней киевской, я на тебе женюсь.
Прияна чуть заметно вздрогнула и не сразу ответила. Улеб подкинул Ярика у себя на коленях, будто намекая, ради чего им нужно это решение. Чтобы потом не пришлось выбирать, которого из двух князей сын наследует за ними.
Два года назад они со Святославом поехали в Смолянскую землю, собираясь привезти оттуда жену для него, Улеба. Эльга выбрала для своего сына Горяну, и Мистина уговорил княгиню отдать «лишнюю» смолянскую невесту в их семью. Святослав не возражал. Но только до тех пор, пока не увидел девушку. А когда увидел… не прошло и двух дней, как Улеб понял: Прияславы Свирьковны ему не видать. Князь возьмет ее себе.