Видный исследователь А.В. Назаренко в своей большой статье «Мудрейши всех человек: крещение княгини Ольги» приводит догадку, что если княгиня приняла крещение еще до своего приема во дворце, то это могло произойти 8 сентября, в праздник Рождества Богоматери. И эта догадка позволяет нам предложить еще одно объяснение задержки. Как известно, крещению взрослых людей должно предшествовать оглашение – ознакомление с христианскими догматами и правилами. Есть современные рекомендации православной церкви о том, что оглашение должно состоять из двенадцати бесед. В «Житии великой княгини Ольги» (Степенная книга царского родословия) указано, что патриарх (там это отнесено ко времени после крещения) беседовал с ней. Перечисление предметов – о Ветхом и Новом Завете, о втором пришествии, о посте, молитве, добродетельной жизни и так далее – образует блок вопросов, которого вполне хватит на двенадцать встреч. Разумеется, это нельзя считать подлинным свидетельством общения Ольги с патриархом, но эти темы бесед с новообращенными за тысячу лет не изменились. Допустим, патриарх, тоже человек занятой, мог уделить княгине время один раз в неделю. Получается двенадцать недель. То есть примерно два с половиной месяца. Если, прибыв в Константинополь в начале-середине июня, Ольга сразу заявила патриарху о своих намерениях, то эти беседы как раз и заняли бы двенадцать недель до Рождества Богородицы – 8 сентября. А 9 сентября – ее прием у императора, и эта дата уже не гадательная, а совершенно точная, историческая.
Так может, император мог бы принять Ольгу еще до крещения? Допустим, мог бы, но это было не в ее интересах. Крестившись и получив в качестве крестного отца самого императора (как это было положено для особы ее ранга), Ольга стала считаться членом идеального «семейства государей» во главе с византийским василевсом. Что и подчеркивалось тем, что она здоровалась с императором всего лишь кивком головы, была принята в частных покоях императрицы, на встречах с ней присутствовали дети обоих императоров и Ольга сидела за одним столом с членами императорской семьи. Для язычницы такие почетные отличия были бы невозможны, поэтому в ее интересах было дождаться крещения. Смешно выглядят заявления, что-де Ольгу обидело пренебрежительное отношение к ней двора. В день ее приема 9 сентября состоялось ШЕСТЬ мероприятий с участием членов императорской семьи – всех до последнего младенца, столько их было на тот момент, – посвященных только Ольге и ее людям! Трижды в один день она тогда виделась с Константином и дважды имела возможность с ним переговорить.
Таким образом, задержка приема может быть объяснена не только необидным, но и почетным для Ольги образом. Константинопольский двор удостоил ее наивысшей чести, какой мог. Больше было бы лишь и впрямь пригласить ее «царствовать с нами».
Теперь о названии того места, где посольству пришлось «стоять». Залив Золотой Рог (или просто Залив-Рог) по-гречески называется Кератиос Колпос, Хрисокерас или просто Керас. Почему же в древнерусских текстах он неоднократно называется Судом? Источник этого названия видят в скандинавском слове «sund» – «залив». Что неудивительно, если считать, что значительную часть русской дружины Ольгиных времен составляли скандинавы.
И с этим языковым пластом связана еще одна загадка, для наилучшего рассмотрения которой надо сделать несколько шагов в сторону.
Знаменитый российский историк XVIII века, В.Н. Татищев, в своем труде «История Российская» (том 2) передает этот эпизод так:
6464 (956). Греки просят войск. Ольга отказала.
Царь Константин прислал послов к Ольге и сыну ее Святославу просить, по обещанию ее, войска, поскольку тогда он имел нужду, и чтоб ему немедля прислать. Ольга же отвечала: «Сколько я у тебя стояла в Скутарах, столько, царь, придя, пусть постоит здесь в Почайне, и я ему вдвойне воздам».
К этому отрывку Татищев дает следующее примечание:
«Скутары есть предместье, или слобода, близ Константинополя при озере Скутары».
Как мы видим, здесь имеется расхождение с информацией Повести Временных Лет, где Ольга произносит фразу: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе».
Итак, по ПВЛ, Ольга стояла «в Суду», а по Татищеву – «в Скутарах». Откуда Татищев раздобыл эти Скутары? Как известно, сведения известных летописей он дополнил информацией из так называемой Иоакимовской летописи. Откуда она взялась? В 1748 году Мелхиседек Борщов, архимандрит Бизюкова монастыря, который находился в Смоленской губернии, прислал Татищеву три старые тетради, вынутые из какой-то книги. Автором их он назвал монаха Вениамина, которого, как показали дальнейшие разыскания, в природе не было, и сочинителем тетрадей называли самого Мелхиседека. Однако Татищев счел их создателем новгородского епископа Иоакима и датировал началом XI века.