— Может, когда свидимся?
Ольга чуть дрогнувшим голосом согласилась:
— Может…
Они не знали, что свидятся еще не раз, что Любомир на всю жизнь окажется ранен взглядом ее синих глаз, всю жизнь станет служить ей, ее мужу и ее сыну. А она всю жизнь будет тайно любить псковитянина, но так и не решится сделать его своим мужем, даже после гибели князя Игоря.
Как узнал Асмуд, где Ольга и Любомир, никто не понял, только воевода почти ворвался в каморку ключницы и замер на пороге. Княгиня и гость смирно сидели на лавке и вели тихую беседу, а с другой лавки за ними пристально наблюдала Владица. Она не испугалась появления воеводы, спокойно повернула к нему голову и укоризненно попеняла:
— Ну чего ворвался, точно пожар где? Видишь, княгиня про свои Выбуты все наговориться не может….
Асмуд недоверчиво оглядел каморку еще раз. Ничего подозрительного, хмыкнул, тоже опустился на лавку. Владица сочувственно поинтересовалась:
— Помнилось что?
Тот кивнул.
Ключница укоризненно попеняла:
— А я на что?
Любомир уехал с рассветом и долго не появлялся ни в Киеве, ни тем более в Вышгороде. Но забыть синие глаза и светлые волосы не смог. Ольга тоже тосковала, вспоминая жаркие губы и чуть вьющиеся кудри под рукой. Этот жар молодых сердец потом перерос в настоящую любовь, которую двое пронесли через всю жизнь, но которая ни ему, ни ей счастья так и не принесла.
Осенью и ранней весной на душе тоскливо. Лес стоит голый, мрачный, листьев или уже нет, или еще не появились. Весной, пока снег не растаял, а только просел, стал темным и тяжелым, или осенью, если выпал на мокрую землю вперемежку с холодным дождем, деревья особенно беззащитны. Ольга очень не любила осенний и ранний весенний лес в пасмурную погоду. Дома, в Выбутах, много сосен и елей, они хотя и сбрасывают свои иголки, но делают это круглый год, постепенно, потому никогда не стоят с голыми ветками. А в Вышгороде больше берез, дубов, ясеней…. Хороши они летом, нечего сказать, но после листопада глядеть тошно. Дольше всех сопротивляются дубы, их листья до самого снега болтаются на верхних ветках. Это у осины листочки трясутся при малейшем ветре, а у дуба держатся крепко, не всякому ветру оторвать. Конечно, осень и зима в Киеве не то что в Новгороде, теплее и короче, но молодая княгиня все же скучает по лесам родных мест. Тоскует по прямым стройным соснам, устремленным в небо, с желтыми чешуйчатыми стволами, на которых можно найти капли прозрачной янтарной смолы, по темным ельникам с прячущимися крепенькими боровиками. Белый — самый главный гриб русских лесов, но он не любит тепла. Нет возле Вышгорода морошки с медовыми костлявыми ягодами, нет кислой красной клюквы, что греет свои бока на кочках, эти ягоды любят болота и прохладу. Нет россыпей брусники, у которой кустики что твой петушиный гребень. Многого нет, к чему привыкла молодая княгиня дома.
Ольга старалась не вспоминать чего нет, больше училась примечать хорошее, чем отличается киевская жизнь, без этого нельзя, ей не вернуться в Выбуты, значит, нечего и тосковать. Но тосковала против своей воли, ночами снились темные ельники или стройные сосенки, во сне тянула носом оттого, что вдруг пахло жухлыми листьями, как на болоте, слюной наполнялся рот при мысли о кислом клюквенном морсе. Казалось, и воздух в Вышгороде не такой, как в Выбутах, и вода иная, и небо светлее.
Глава 3
— Порушка, доченька, иди ко мне, — голос княгини лился ласковым ручейком. Она очень любила своих девочек, да и князь Игорь тоже. Но сына хотелось от этого еще больше. Не было у князя сыновей ни от Прекрасы, ни от болгарки Яны, рождались одни дочки.
Княгиня Прекраса с тоской посмотрела на пустовавшее рядом место на ложе. Давно здесь не бывал муж, делает вид, что занят, но она-то знает, что прошла его любовь, в какой клялся тогда на перевозе и потом, когда за себя брал. Игорь взял еще одну жену, молоденькую варяжку, совсем девочку. Зачем? Свенельд настоял, воевода силен, особо в силу вошел, как Игорь править один остался. Асмуд схитрил и привез девчонку, чтоб жила в Выбутах да взрослела. Но князь ни там не бывает, ни здесь. Прекраса уж все глаза проглядела, жить вернулась из Новгорода в киевский терем, чтоб все время рядом быть, вдруг вспомнит? Не вспоминает. Раньше Прекраса к болгарке ревновала, но и та живет сиротинушкой.
Гладя светлые волосики дочери, княгиня размышляла. Идти к ворожее? Нет, гордость не позволяет. Ее сомнения давно заметила Акинишна, мамка, ходившая еще за самой молодой княгиней, потом за девочками. Не выдержала Прекраса, поплакалась на злую долюшку женскую. Акинишна обещала помочь, да только сможет ли?