И опять подивилась Ольга, насколько занимает его это давнее предание, но вдруг детское воспоминание ее пронзило: они с отцом на лодке, это не ладья, потому что между островов узкие протоки, и жрец показывает отцу небольшой скалистый остров:
— А вот, князь, остров Нево… Там пещеры–святилища…
Взрослые между собой о чем‑то долго говорят, а она видит на берегу этого островка странное дерево, сплошь увешанное кусочками разноцветной ткани.
Лодка подходит ближе, и отец тоже бросает на это дерево огромный расшитый холст…
Нафан увидел, что Ольга чуть прикусила верхнюю губу, и взглянул на нее вопросительно.
— Кажется, я об этом что‑то слышала в детстве, — произнесла княгиня небрежно и почти принудила себя к насмешке: — И вы, достопочтенный Нафан, верите в эти сказки?
— Мы, евреи, всегда заняты настоящим, прошлым и будущим. А вы, славяне, не вспоминаете о прошлом и мало заботитесь о будущем. Впрочем вы, княгиня, — редкое исключение, — добавил он почтительно, повторив то, что говорил в начале беседы.
— Но зачем вам сейчас все эти сказки, пусть и прекрасные? — повторила Ольга, надеясь все‑таки, что он скажет ей правду.
Нафан поднял голову, и Ольга удивилась тому металлическому блеску, каким сияли его голубые глаза.
— Наш пророк и учитель Моисей умер около горы Нево, могила его не разыскана до сих пор, и ханаанцы как наши враги могли знать что‑то. Вы видите, что многие названия городов, вод и гор они перенесли из Палестины сюда…
— Если славяне и впрямь ханаанцы, — заметила Ольга. — У нас нет сказаний об этом.
— Славяне — очень мужественный, смелый, но доверчивый народ… Через ваши земли прошло уже столько племен, что вы не можете помнить предания их всех.
— Но когда я слушал ваши сказки.
Ольга против своего обыкновения перебила его:
— Неужели вы, раввин, знаете наши сказки?
Нафан чуть помедлил с ответом:
— Чтобы узнать народ, среди которого живешь, это просто необходимо. Так делают все мои собратья и соплеменники в других странах, а мы общаемся со всеми и знаем обычаи и чувства своих…
Видимо, Акил давно изнывал под дверью, зная, что все дрова уже догорели, а человеку негоже оставаться без защиты Сварожича.
«Милый Акил… — Ольга почувствовала, как потеплело на сердце. После страшной гибели князя Игоря Ольга мало кому верила. — Не так уж много тех, кто совсем искренне меня любит, — подумала она, — не потому что я княгиня, что могу дарить и изгнать…».
Дверь чуть приоткрылась, и Ольга кивнула головой. Акил мгновенно появился в комнате с небольшими поленьями на руках, будто все это время он там, за дверью, простоял с ними, неслышной походкой приблизился к очагу, уложил их вперекрест и тут же исчез.
Раввин не успел обернуться, а огонь уже вспыхнул без всякого шума. Он покачал головой.
— Приятно иметь такого верного человека! — сказал Нафан.
Он видел и замечал многое. Даже в чужом доме.
— Я хотел бы попасть на остров Валаам в озере Нево и побывать на других островах, княгиня, — неожиданно твердо произнес раввин. — Я знаю, что это трудно, для меня, иноверца и иноземца…
Ольга молчала. Просьба была трудная. И она не была уверена, что ее нужно выполнить. Валаам издавна был островом–святилищем, куда не всех допускали, хотя паломники ехали отовсюду.
Нафан тоже помолчал и сказал твердо:
— Я принес, княгиня, не только перевод послания харезского царя Иосифа в Испанию, но и текст письма, на которое отвечал хазарский царь Иосиф. Вы увидите, что все рассказанное мной совсем не выдумка.
— Благодарю, достопочтимый Нафан, — искренне сказала княгиня. — Я подумаю над вашей просьбой.
В очаге горели яблоневые ветки, и едва уловимый аромат плыл по малой княжеской горнице.
Глава 4
Послание царя Иосифа
Княгиня проснулась на рассвете с ощущением какого‑то неблагополучия. Она знала это состояние и понимала, что нужно непременно докопаться до причины, как бы ни было это неприятно, иначе потом разматывать этот клубок будет тяжелее.
Начальник тайной стражи города донес ей, что схвачен хазарский гонец, который отказывался сообщить, куда держит путь и почему попал в плен, что везет и куда. Когда Ольга вчера испытующе спросила, знает ли об этом раввин, начальник отвел глаза, а княгиня про себя отметила: «Опять решает все сам и говорит только тогда, когда попал впросак».