Рассказ летописца, несомненно, основан на народном предании. Но это предание — иного рода, нежели те, с которыми мы сталкивались в предыдущих главах книги. Оно открывает цикл сказаний о печенежских войнах, имеющих отношение главным образом к эпохе Владимира Святого. Таковы, например, сказания о «белгородском киселе» — чудесном избавлении Белгорода (близ Киева) от печенегов; или об отроке-кожемяке, победившем печенежского богатыря на реке Трубеж, у будущего града Переяславля-Южного. Эти сказания возникли в дружинной среде и прославляли подвиги княжеских дружинников, «отроков», проявивших мужество и отвагу в ходе многочисленных русско-печенежских войн. Так, главным героем киевского сказания стал безымянный юноша, которому благодаря хитрости удалось переправиться через Днепр и тем самым спасти город. Рассказ летописца, помимо прочего, свидетельствует о тесных связях, существовавших в то время между русскими и печенегами. Юноша-киевлянин знал печенежский язык; вероятно, какое-то время он прожил среди них — может быть, как пленник, а может, и в качестве заложника, оставленного у печенегов в подтверждение заключенного мира. Умел он управляться и с печенежской упряжью — не случайно, эпизод с уздечкой стал сюжетной основой всего рассказа.
Самой Ольге в этом предании отведена совсем незначительная роль. Она не является даже по-настоящему действующим лицом происходящих событий — скорее, предметом обеспокоенности Претича и его людей. Из рассказа летописи видно, что именно вызывало обеспокоенность у княжеского воеводы, за что пришлось бы ему головой отвечать перед князем. Судьба самих киевлян и родного города волновала Святослава гораздо меньше, нежели судьба матери и сыновей.
Той же ночью воины Претича сели в ладьи, а на рассвете затрубили в трубы, и осажденные из города откликнулись им. Случилось неожиданное. Претичу не только удалась отчаянная попытка прорваться к Киеву — он фактически смог освободить город от осады, по крайней мере на время. Печенеги решили, будто к Киеву подступило войско самого Святослава, и бросились прочь. «И вышла Ольга с внуками и с людьми к ладьям», — продолжает свой рассказ летописец, а дальше приводит удивительный факт братания русского воеводы с предводителем печенежского войска: «Князь же печенежский, увидев это, возвратился один к воеводе Претичу и спросил: “Кто это пришел?” И ответил [тот] ему: “Люди с той стороны”. И спросил князь печенежский: “А ты не князь ли?” Тот отвечал: “Я — муж его и пришел в сторбже (то есть в передовом отряде. — А.К.), а за мною идет полк с князем — бесчисленное множество”. Говорил так, грозя им (то есть обманывая их. — А К), Князь же печенежский сказал Претичу: “Будь мне друг”. Тот отвечал: “Будет так”. И подали руки друг другу, и отдал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы; тот же дал ему доспехи, щит и меч. И отступили печенеги от града».
Отступили, впрочем, совсем недалеко — так, что, по словам летописца, «нельзя было коня напоить в Лыбеди из-за печенегов». Но главное все же было сделано, потому что киевляне успели отправить вестника к Святославу на Дунай. Так, благодаря находчивости воеводы Претича и мужеству безымянного киевского отрока, Ольга и ее внуки избежали плена, а может быть, и смерти.
В еще большей мере спасла Киев громкая слава, превратившая даже имя Святослава в грозное оружие. Теперь же, получив известие из Руси, сам князь поспешил домой. Горькие слова услышал он от посланцев родного города. Ибо киевляне велели передать ему так: «Ты, княже, чужой земли ищешь и о ней заботишься, а своею пренебрегаешь. Едва не взяли нас печенеги, и матерь твою, и детей твоих. Если не придешь и не оборонишь нас, то опять возьмут нас. Или не жаль тебе ни отчины твоей, ни матери старой, ни детей своих?»
Святославу было жаль и мать, и сыновей, и свою «отчину» — Русскую землю. Оставив большую часть войска в Болгарии, он с малой дружиной вернулся в Киев. «И, придя в Киев, целовал мать свою и детей своих, и печалился о бывшем от печенегов», — рассказывает летописец. Затем, соединившись с дружиной Претича и, может быть, с какими-нибудь другими военными отрядами, Святослав оттеснил печенегов в степи. Имела ли место битва, неизвестно. Летописи ограничиваются словами: «И прогна печенеги в поле, и бысть мир». Да и времени для серьезной войны хронология событий не оставляет. О мире же Святослава с печенегами знают и византийские авторы: как известно, в начавшейся войне с императором Иоанном Цимисхием печенеги будут действовать на стороне русского князя.