Время составления Пространной редакции определяется, с одной стороны, наличием списков 60-х (или даже 50—60-х) гг. XVI в., а с другой — сведениями, содержащимися в самом Житии. Так, в заключительной части Жития — торжественной похвале св. Ольге — упоминается «благочестивый самодержец царь и великий князь Иван», то есть Иван IV Васильевич, «с благопребытным супружеством его, и с благороднейшими чяды его, и с благоверными ему братиами»{382}. Слова о «чадах» Ивана Грозного (во множественном числе) могут относиться ко времени не ранее 26 февраля 1556 г., когда у царя родился второй ребенок — дочь Евдокия; упоминание о «братиях» было возможно до ноября 1563 г., когда умер брат царя Юрий Углицкий; наконец, слова о «супружестве» Грозного не могли появиться между августом 1560 г. (когда скончалась первая жена царя Анастасия Романовна) и августом 1561 г. (когда был заключен второй брак). Таким образом, составление Жития следует относить либо к 1556—1560 гг., либо к 1561—1563 гг.{383},[231]
Житие Ольги представляет собой своего рода вступление ко всей Степенной книги царского родословия и, вероятно, было написано специально для нее{384}.[232] Оно читается в самом начале этого грандиозного исторического труда, вне «степеней» и ранее «гранесования», то есть оглавления.
Пространная редакция вобрала в себя практически все известные тексты, посвященные княгине Ольге{385}. Среди них исследователи, в первую очередь, называют летопись, «Похвалу Ольге» из «Памяти и похвалы князю Владимиру» и проложные редакции ее Жития, включая т. н. «распространенную», т. е., на самом деле, Сокращенную Псковскую. Однако это утверждение требует корректировки. В числе источников Пространной редакции, несомненно, была Псковская редакция Жития в ее полном виде[233]. Так, именно отсюда заимствованы: известие о происхождении княгини из Выбутской веси{386}; поучение патриархом Ольги («И беседова к ней, поучение предлагая… Блаженая же Ольга, поклоньши главу, стояще…»){387}; сообщение о золотом блюде, которое княгиня поднесла патриарху{388}; рассказ об обретении Животворящего креста святой царицей Еленой и о просвещении княгиней Ольгой Русской земли («…подражаше бо жытию христолюбивыя царицы Елены… И от тех крестов многа знамениа и чюдеса съдевахуся и до сего дни»){389}; о «проречении бытия града Пскова» и начале Псковской церкви{390}; о перенесении мощей св. Ольги князем Владимиром («…и вси вкупе со иконами и кресты и со свещами и фимьяном…»){391}. Сокращенная же Псковская редакция из числа источников Пространной должна быть исключена: все те чтения, которые исследователи предположительно возводили к ней, в действительности восходят к полной версии Псковского жития Василия-Варлаама.
Пространная редакция Жития св. Ольги (а точнее, редакция Степенной книги) послужила основой для последующих редакций, появившихся в XVII—XVIII вв.
3. А. Гриценко особо выделяет редакцию Жития, вошедшую в состав Четьих миней священника Иоанна Милютина (1646— 1654) (9){392}. Как видно из приведенных ею примеров, а также из ссылок самого агиографа, эта редакция целиком восходит к Степенной книге.
То же следует сказать и о редакции Жития, вошедшей в состав Четьих миней святителя Димитрия Ростовского (том за июнь — август был закончен им в Ростове в феврале 1705 г.), хотя Житие Ольги (10) подверглось здесь значительной переработке. Четьи минеи святителя Димитрия стали основой Синодального издания Житий святых, переведенных на современный русский язык; это издание печаталось в 1902—1917 гг. и в наше время неоднократно переиздавалось{393}.
На основе редакции Степенной книги в XVII в. было создано украинское Житие св. Ольги (II){394},[234] автор которого не только перевел текст на украинский язык, но и отчасти сократил свой источник, а отчасти упростил его в соответствии с господствовавшими в его время на Украине литературными вкусами. В этом Житии определенный интерес вызывают собственные уточнения украинского автора, в частности топографического характера.
231
Менее вероятной представляется точка зрения А. С. Усачева, который объясняет упоминания о чадах и братии Ивана IV следованием автора литературным формулам и не придает им решающего значения (Там же. С. 99;
232
Иначе представляет историю Пространной редакции Жития св. Ольги А. В. Сиренов (О Волковском списке…;
233
Это, со ссылкой на М. П. Погодина, отметил Н. Ф. Околович (Жития святых… С. 24), однако данная редакция Жития, очевидно, осталась ему неизвестна.
234
Крайнее недоумение вызывает анализ этого Жития украинским исследователем П. Кралюком, который рассматривает сюжетные особенности памятника (представляющие собой перевод соответствующих мест Жития в редакции Степенной книги) исключительно как проявления украинской «ренессансной» культуры XVII в. («Житие княгини Ольги» // День. 2003. № 3, 10 сiчня (http://www.day.kiev.ua/ 290619?idsource=13940&mainlang=rus)).