Очевидно, что русы — воины и торговцы на Великом Волжском пути — представляли собой смесь разных этносов, подобно варягам на Балтике, где северный и западный берега занимали скандинавы, а южный и восточный — славяне, балты и финно-угры. Какой этнический элемент здесь преобладал, нетрудно догадаться, раз язык русов был славянским, а славянский обычай трупосожження постепенно проник в Скандинавию, появившись сначала на ведущих к ней Аландских островах, затем в торговом городе Бирке, куда прибывали воины-купцы с Аустрвегра, и со временем распространившись по Швеции, не вытеснив, впрочем, исконного обряда трупоположения[121].
Помимо характерного именно для славян трупосожжсния, на решительное преобладание в среде русов восточнославянской культуры указывает поведение их женщин. Скандинавские дамы даже не думали кончать с собой при смерти мужа. В то же время о славянах ещё в VI в. византийский поенный трактат "Стратегикон" говорил: "Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считает смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь". На могиле руса у ибн Фадлана дама была именно удушена. Писавши!! почти в одно время с ним Ибн-Русте тоже говорит о добровольном удушении славянских жен:
"Когда умирает у них кто-либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На другой день после сожжения покойника они идут на место, где это происходило, собирают пепел с того места и кладут его на холм. И по прошествии года после смерти покойника берут они бочонков двадцать, больше или меньше, мёда, отправляются на тот холм, где собирается семья покойного, едят там и пьют, а затем расходятся. И если у покойника было три жены и одна из них утверждает, что она особенно любила его, то она приносит к его трупу два столба, их вбивают стоймя в землю, потом кладут третий столб поперек, привязывают посреди этой перекладины веревку, она становится на скамейку и конец (веревки) завязывает вокруг своей шеи. После того как она так сделает, скамью убирают из-под неё, и она остается повисшей, пока не задохнется и не умрет, после чего ее бросают в огонь, где она и сгорает".
Ту же самую картину археологи наблюдают в дружинных курганах, покрывших всю Древнюю Русь в IX–X вв., до Крещения Руси Владимиром Святым и распространения христианского обряда погребения князей, воевод и дружины. В знаменитых Гнёздовских курганах женщина, сопровождающая мужа в загробный мир, — обычное дело. И не надо вспоминать о скандинавских фибулах-черепашках: парных застёжках женского костюма скандинавки, находки которых вроде бы говорят о поселении на Руси скандинавских женщин. Из сотен курганов они есть всего в 20, причём в 16 встречено по одной фибуле (так их было носить со скандинавским костюмом нельзя), а в одном — четыре (явный перебор). То есть скандинавки если на Русь и приезжали, то по-скандинавски на Руси себя не вели. В курганы уходили с любимыми славянские девушки, которым мужчины дарили добытое в походах серебро. На Руси женщины аналогично кончали с собой в Тимирёвских, в Черниговских, Шестовицких и т. д. курганных комплексах. Это поведение женщин на Руси служит абсолютно верным признаком разграничения русской и скандинавской культур.
При этом все авторы, начиная с создателя "Стратегикона", подчёркивают добровольность женского самопожертвования, — это было отнюдь не убийство рабыни! Но ведь славянская девушка могла влюбиться и в скандинава, резонно скажете вы, особенно в удачливого воина и купца, приносящего шелка и серебро. Да, вполне могла! Столь же резонно отвечу я, тем более что "чистые" скандинавы в ранних русских дружинах присутствовали и кому-то свою добычу должны были приносить. Только большинства, как думают норманисты, или даже существенной части воинов-купцов они не составляли.
Пример соотношения разных этнических элементов среди руссов дают ранние дружинные курганные комплексы. Самый большой из них находится в Гнёздове под Смоленском, где на пути "из варяг в греки" во второй половине IX в. возник перевалочный пункт воинов-купцов. "Не вызывает сомнения полиэтничность населения, составившего Гнёздовские поселения и могильники", — пишет выдающийся археолог В.В. Седов. Доминировали в дружине славяне, прежде всего местные смоленские кривичи, но также представители других союзов племён и переселенцы из Дунайских земель. Кроме них присутствовали балты, не вполне ассимилированные на этих землях славянами. "Отчётливо выделяется и скандинавский этнический элемент. Типично скандинавскими были погребение умершего в ладье, помещение железной гривны с молоточками Тора на остатки погребального костра или в урну с остатками кремации, а также захоронение в убранстве с парой скорлупообразных фибул. Согласно наблюдениям Д.А. Авдусина, среди 950 курганных захоронений, раскопанных в Гнёздове, скандинавскими можно считать примерно пятьдесят"[123].
121
См., напр.:
123