Настораживают меня амулетные ножи. Русские оборотни, конечно, оружием не брезгуют, это вам не голливудские вампиры, у которых одни зубы — иначе я не понимаю, почему они в драке все время норовят ими в шею вцепиться. Возьми дубинку, шарахни, по голове и пей кровь в комфортных условиях, а не в спешке.
Что-то меня опять не туда понесло…
Я допил чарку медовухи и потянулся налить еще одну.
О чем это я? Ах, да — амулетные ножи. Оборотни от оружия не отказываются, но такие ножи для них несколько нехарактерны. Дороговаты, если говорить проще. Значит, что? Значит, кто-то их этими самыми ножами снадбил… снабдил…
Значит… Значит, оборотни не по собственному желанию на меня нападают.
Их на меня — НАТРАВИЛИ.
Вот только… КТО?
С этой мыслью я и заснул.
4
Дохлые оборотни мне все же ухитрились подсуропить. На всякий случай, чтобы не получить оборотня-упыря, мы их тела сожгли. Естественно, ночью, естественно, в обстановке строжайшей секретности. И естественно, уже назавтра об этом знала половина Омска.
Как это часто случается, подробностей никто не знал, что не останавливало от желания поделиться новостью. То ли на меня оборотни напали, то ли я на оборотней напал, в общем пока меня в остроге не было, ни о каких оборотнях ни слуху, ни духу, а как только появился — то вот тебе и пожалуйста. Нет, простые жители Омска мне, естественно, ничего такого не говорили — не по чину им боярину предъявлять, будь он там хоть оборотнем, хоть кем. А вот омский воевода через пару дней вызвал меня к себе… то есть пригласил, и, за чаепитием, долго мялся, всячески намекая, что не пора бы мне пора из Омска в любом удобном для меня направлении. Если я выберу неудобное направление — он тоже не расстроится. Я мялся, делая вид, что намеков не понимаю, пока, наконец, не услышал скрип двери за спиной и легкие шаги.
— Будь здоров, боярин Викентий.
— И ты будь здоров…
— Иона Парфенович, царский сокольник.
— … будь здоров, сокольник Иона.
Очень интересно. Царские соколы, конечно, летают, где хотят, но, как подсказывает моя интуиция, этот Иона прилетел по мою душу.
— Царское слово у меня для тебя, боярин Викентий.
Надо же, обращается как к равному… Сокольник, что с них взять — выше них только глава Приказа Тайных дел, а это сейчас царский сын. Поневоле проникнешься собственной значимостью.
— Слушаю.
— Сказано тебе царем государем, боярин Викентий, чтобы ты долго в Омском остроге не задерживался, а ехал… туда, куда и собирался.
Во мне невольно всколыхнулось недовольство — Мне? Боярину? Указывать⁈ — но я его быстро задавал. Слово мне передано не чье-нибудь, а царское, и хотя это пожелание, а не распоряжение — у царей эти две вещи не очень отличаются.
— Почему? — довольно глупо спросил я.
Сокольник Иона серьезно посмотрел на меня, чуть качнулся на каблуках своих щегольских сапог- ярко-зеленых, с бисерной вышивкой, и не мерзнут же ноги зимой — и коротко ответил:
— Так надо.
5
Наш, обоз тянулся длинной темной змеей, по льду замерзшей реки — опять забыл ее название…тьфу ты, Омь же — медленно ползли сани с крестьянами, плотниками, кузнецами, гончарами, лекарями, пекарами, мельниками, кожевниками, сапожниками, пасечниками, портными, всеми тем, без кого на Алтае жить можно, но плохо и скучно. Не по-боярски.
Ехали возки с членами моей семьи, и пусть этими членами могут считаться только Клава, Аглаша, да тетя Анфия — для меня все мои люди, как одна семья. Даже поганец Ржевский, который перед самым отбытием ухитрился где-то нарезаться так, что в сани его пришлось грузить, как куль.
Впрочем, я своему поручику и слова не сказал: он смог выполнить мое поручение, а потому имел право расслабиться. Что за поручение, спросите вы? А я отвечу.
Ржевский обошел, выспросил, вынюхал, разузнал обо всех тех, кто хочет отправиться из Омска в ближайшие дни. Цифра этих «всех» невелика — ровно ноль. Но не потому, что никто не хотел двинуться на восток — тем, кто хотел, Ржевский заплатил за то, чтобы они переждали пару дней. Не по собственному желанию, конечно по моему приказу. Зачем мне это понадобилось, спросите вы? А я отвечу.
Никто точно не знает, куда мы направимся из Омска. Просто потому, что этого никто не знает из путешествующих в обозе, кроме узкого круга лиц. Значит, что? Значит, если мы сейчас выберемся из острога и отойдем достаточно далеко — преследователи наш след потеряют. Какие преследователи спросите вы? А я отве…