В общем, я был несколько на взводе.
И, вот — мы въехали в Телеутское княжество, едем по нему, значит, едем… Едем… Едем… Едем… А — где? Где вышеупомянутые одоспешненные ребята? Где хотя бы неодоспешненные, но вооруженные? Да блин — где хоть кто-нибудь⁈ Почему на нас вообще никак не реагируют⁈ Разве что иногда нам попадаются на пути, неподалеку от реки, поселения местных, но те на нас реагируют в стиле «Дождик прошел, русские проехали, опять дождик…». Нет, не то, чтобы от нас скрывали какую-то информацию, просто… Мои люди происходящим не интересовались, мол, если что — боярину Викентию Георгиевичу виднее. А сам я расспрашивать местных несколько опасался — во-первых, не по чину, во-вторых — не хотелось показывать свою неинформированность.
К счастью, во время одной из стоянок, когда мы съехали со льда Оби на берег, неподалеку обнаружилось поселение телеутов, в котором обитал старик-мурза Мара. Вот он уже был равным мне по положению, так что я мог принять его приглашение на чашечку чаю, фигурально выражаясь, и в неспешной беседе, в которой он осторожно выяснял, откуда тут вдруг взялись русские, я, не менее осторожно, разузнал, что происходит.
Когда-то, давным-давно, несколько месяцев назад — боже, кажется, что уже несколько лет прошло… — я услышал об Алтае. И в той ненароком подслушанной беседе упоминались «джунгары», которые «ушли с Алтая». Так вот — эти самые джунгары с Алтая, конечно, ушли. Только это не означает, что они ушли вообще! В настоящее время на юге идет война между теленгитами и джунгарами, все наличное войско князя находится там, и встречать меня просто-напросто некому. Тем более что у Теленгитского княжества и Русского царства заключен пакт о ненападении и со стороны Руси вторжения Мандрак не ожидает.
3
Короче говоря, именно поэтому все наши приключения связаны не с телеутами и даже не с оборотнями, которые куда-то пропали — что не означало, что мои стрельцы не прочесывали лес по обе стороны от нашего каравана в поисках следов — а… Блин, мои люди приключения находили себе сами.
От упомянутой уже утонувших саней — за каким псом ему понадобилось лезть в тот затон⁈ — до, к примеру, боярыни Морозовой.
Марфа тихонько притаилась в одном из моих возков, на люди выходила редко, со мной практически не общалась, и вообще — у меня закралось сильное подозрение, что она не надеется на мою могучую защиту, а просто-напросто прячется в нашей толпе, в надежде, что в этом вавилонском столпотворении ее не обнаружат. Не обнаружат те, кто хочет видеть ее в таре, вырезанной из дубового бревна, и цвет тапочек им непринципиален. И что она выкинула?
Боярыне показалось, что она, видите ли, седеет. Ну, как бы, в принципе, и да, годы уже подходят. Но какая женщина согласится считать себя именно в том возрасте, в каком она находится? Боярыня пошла по пути миллионов женщин до нее и миллионов — после. Она решила покрасить волосы. Но, блин, просто найти краску — это не наш путь, это нам неинтересно, мы же цельная боярыня, нам положено пользоваться волшебством, сиречь Словами… Боярыня порылась в своей богатой памяти и вспомнила, как она была девочкой, и одна подружка научила ее Цветному Слову, которое меняет цвет волос. Ну, Марфа, недолго думая, это Слово и прочитала. Мда. Подружка забыла уточнить две вещи: то, что обратно цвет не меняется и то, что Слово это — вообще-то шуточное.