Коротко поговорив с послом — а о чем долго говорить, если твой словарный запас из пары десятков слов? — Нафаня вернулся и сообщил, что посол готов сообщить слова своего повелителя. Но не ему, Нафане, а только самому русскому князю.
То, что «русскому» меня порадовало, значит, как минимум, до телеутского князя не дошел слух, что здесь хозяйничает Эргэдэ-хан. А с другой стороны — насторожило. Какой-то акцент был сделан на этом слове, даже Нафаня это уловил, что честно мне и передал.
Треклятый посол же, сообщив Нафане, зачем он, собственно, приперся, с места не двинулся и ко мне не подъехал. Ладно, теперь наш ход…
Командир моих стрельцов в очередной раз отправился к послу и сообщил, что его хозяин я, то бишь — готов пообщаться с послом, для чего и приглашает его к себе в терем, а, чтобы уважаемый посол не заблудился — предоставляет ему почетный конвой… то есть, сопровождение, в лице четверки стрельцов, которые как раз тут, совершенно случайно, в кустах стояли, конные и оружные. Совпадение, конечно.
Посол понял, что либо он остается здесь торчать, глядя в мою удаляющуюся спину, либо принимает приглашение. Дураком он не был, поэтому степенно кивнул и тронул сапогами коня.
Один-ноль. Кажется…
2
Когда старика-посла ввели под руки в мой терем… не в смысле, тащили, как конвоиры, а поддерживали, со всем уважением к его возрасту, я уже сидел за столом, который специально для переговоров вытащили в зал терема. Встал и поклонился:
— Викентий Георгиевич, боярин Осетровский, приветствует гостя в своем доме.
Вот когда скажешь спасибо всем этим русским заморочкам — кто кого первым приветствует, да насколько низко кланяется. Не проживи я здесь последнюю пару лет — точно встал бы в ступор или накосорезил чего-нибудь неуважительного.
Я указал послу на то самое место, с которого только что встал. Гостю — самое почетное, место хозяина, Пачак коротко прогнал меня по обычаям телеутов, но все равно я опасаюсь, что ляпну что-нибудь оскорбительное. Будем надеяться, что любой ляп спишется на то, что я — все же не местный… Чего это он завис?
Старик и впрямь замер, глядя на меня, как на заговорившее дерево. Или я все же что-то напутал….? Пауза начала затягиваться…
— Акул-мирза, сын Арбанчы, из рода Тодош, приветствует хозяина дома.
Фух. Вроде нет, все в порядке.
Старик Акул — хех, целого акула ко мне послали… уселся на предложенное место, не чинясь, принял мисочку варенца — что-то вроде ряженки, тоже из топленого молока, но чуть покислее — с удовольствием, не скажу, насколько искренним, отпил, достал трубку, раскурил ее… Я взял свою, не торопясь набил табаком, тоже раскурил от огня свечи и протянул мирзе. Принял его трубку и некоторое время мы мирно курили, даже не глядя друг на друга.
— Прошу прощения, — заговорил старик Акул, — но мне удивительно видеть столь юного человека на месте главы рода…
Фраза была не закончена, но явно подразумевалось — а где твой папа, мальчик? Может, позовешь взрослых и я с ними обкашляю вопросики?
— Вражда между родами не пощадила мою семью. Я — самый старший мужчина в роду.
Старик кивнул, сделав для себя какие-то выводы:
— Как поживает ваша жена? Здоровы ли ваши дети?
Разговор тянулся неторопливо,как будто просто мой собственный дедушка заехал в гости к давно не виданному внуку и теперь интересуется, как тот живет, попутно рассказывая обо всем, что случилось в семье и окрестностях, от вернувшегося из армии непутевого Лехи, который не хочет искать работу, а только пьет и таскается по девкам, до умершей на днях бабы Мани, той самой, которая, помнишь, сватья свекрови кумы соседки сестры мужа твоей тети? Ну, в общем, кому приходилось участвовать в семейных праздниках по случаю изменения количества родни в любую сторону, тот представляет, как это выглядит. Вот только здесь я общался не с дедушкой и вся эта говорильня — всего лишь прелюдия перед обсуждением настоящей причины прибытия гостя.
В книгах, которые мне приходилось читать, этот восточный обычай, поговорить о родне перед важным разговором, обычно описывался примерно так: «Как же, как дети, как здоровье, ну ладно теперь к нашему вопросу». Мол, хватит болтать о пустяках — к делу. Для старика-телеута же весь разговор был серьезным и поэтому переход «к делу» оказался плавным. Вот только что мы разговаривали о дальнем родственнике, который… вот мы перешли к тому, что этот родственник когда-то знал кого-то, кто жил как раз в этих самых краях, кстати, не знаете ли вы его, уважаемый Викентий? Не знаете, а почему, а как вы здесь поселились, очень интересно, и вот тут выясняется, что мы, оказывается, уже давно обсуждаем мое очучение среди здесь.