— Мой повелитель, князь Кока…
Да, именно так звали здешнего князя. Смешное имя. Наверное. Мне-то особо смеяться не хотелось.
— … хотел бы узнать, почему уважаемый Викентий со своими людьми поселился на его землях. Мы не обвиняем русских в нарушении договоренностей, но еще пять лет назад с русским царем был заключен ряд, подкрепленный клятвой…
Твою мать… Думал — уеду к лешему, за три тысячи километров от Москвы, подальше от политики — так она меня и здесь настигла. Оказывается, Русь и телеуты заключили союзнический договор, вернее, пожалуй — пакт о ненападении, а тут приходит наглый Осетровский и имеет все договоренности в неприличной позе. И, могу поспорить — царь государь, чтоб ему… царствовать долго и счастливо… намеренно не сказал мне об этом договоре НИЧЕГО. Мол, посмотрим, как Осетровский выкрутится. Не получилось? Да и пес с ним. Получилось? Молодец, сильный боярин вырос, такой союзник царю пригодится. Слабые-то ему накой?
— Мой приход сюда… — я взял с блюда кусочек баранины, принесенной с моими извинениями, что, мол, знал бы заранее о приезде гостя, так приготовили бы все, как полагается, а так — ждать пришлось, — … договоренности с царем не рушит. Наоборот — соблюдает.
Мирза Акул спокойно посмотрел на меня. Только комок, движущийся вниз по его горлу, показывал, насколько старика шокировало такое наглое заявление. Интересно, он не подавится тем куском, что от неожиданности проглотил, не жуя? Я в фильмах видел, как таким подавившимся давят на живот со спины, но как это правильно делать — не зна… Смотри-ка, проглотил.
Акул смахнул коротким движением выступившую слезинку, чуть кашлянул:
— Соблюдает?
— Да, — кивнул я.
Викентий, вот теперь давай, по-быстрому придумывай, как именно твой рейдерский захват соблюдает пакт о ненападении. Иначе не только война, но еще и выставишь себя треплом, потеряешь лицо, а на Руси это — чуть ли не самое страшное для боярина…
— Отправился я сюда… — начал я издалека, — чтобы, велением своего царя, найти земли для своего рода. Чтобы, если найдутся подходящие — попросить князя Коку уступить эти земли. Разумеется, сначала попросив князя, а потом уже занимая землю…
Все честно, пока не соврал. О моих планах все равно точно никто, кроме меня, не знал.
— … однако, в ходе путешествия, я узнал, что вот здесь, на этих землях, злобные твари, дети Эрлика, не дают спокойно жить и пасти скот подданным уважаемого князя Коки…
Акул снова кивнул, закаменев лицом. Похоже, я угадываю — оборотни, терроризирующие население, действительно были проблемой, к которой телеуты не знали, как и подступиться.
— … узнав об этом, взял я на себя смелость опустевшие земли занять, чтобы принять на себя удар нечисти, дать ей бой, а уж потом, после победы, испросить разрешения князя продолжить жить здесь…
И вот я уже не наглый захватчик, а чуть ли не спаситель и победитель. Ну и с таким небольшим намеком, мол, если я смогу разогнать тех, кого не смогли вы — то попробуйте меня отсюда выковырять.
— От лица своего князя приношу извинения, если уважаемому Викентию показалось, что мы приняли его добрые намерения за завоевание и нарушение клятвы…
Такое ощущение, что сейчас будет «но»…
— … но князь Кока хотел бы убедиться, что у уважаемого Викентия и его людей достанет сил, чтобы справиться с подлым врагом, отродьями Кровавого Эрлика.
Резонно. Только непонятно, как князь собирается это проверить. Спортивные соревнования устроить?
— Для чего мой князь предлагает уважаемому Викентию и его людям пройти три испытания…
Да ладно?
3
В общем, суть предложений ясна: три испытания-соревнования, между моими людьми и людьми князя Коки. Проходим их — князь отступается и оставляет земли за мной. Проваливаем — собираем пожитки и уматываем. Чего крайне не хотелось бы. Нет, можно, конечно, в таком случае встать в гордую позу и послать князя в любом удобном направлении, да хоть и неудобном. Только тогда придется воевать, да еще огрести репутацию вероломного обманщика.
Блин, как будто сидишь за карточным столом и на кону — квартира…
— Первое испытание, уважаемый Викентий…
Князь Кока был еще старше, чем его посол. На вид ему было лет сто, ну, семьдесят — точно, кожа на лице морщинистая, как у шарпея, загорелая до степени «прокопченная», а глаза превратились в узкие щелочки не только от того, что он — телеут, у которых глаза в принципе узкие, но и от тяжести старческих век.