До этого все было тихо и спокойно.
Вернее — все было тихо и спокойно в том смысле, что никакие вражеские коршуны не протягивали в нашу сторону свои волосатые щупальца… кхм. Похоже, сравнения — это не мое. В общем — враги оставили нас в покое.
Джунгары больше не показывались в наших краях, по донесшейся информации они сначала чувствительно огребли по зубам от телеутов князя Коки, потом от кого-то с юга, попытались разорваться на две части и сейчас погрязли во внутренних разборках. Каких — пока непонятно, моя разведка находится даже не в зачаточном состоянии, а в стадии конфетно-букетного периода и робких поцелуев.
С самими телеутами у нас наступили мирные и можно даже сказать дружеские отношения. Часть того, что не хватало нам самим, мы покупали либо у них, либо через них, кочевые пути мы оговорили еще в договоре-шерти, чтобы не было помех ни нам ни им. Даже часть бывших жителей моей нынешней волости осмелились вернуться назад и попросить разрешения поселиться. Я, конечно, разрешил, рабочих рук моей волости категорически не хватало. После проверки на оборотничество, разумеется, разрешил.
Оборотни нас опять-таки не трогали и никто из новоприбывших оборотнем не являлся. Что меня несколько настораживало, что, в свою очередь, вытекало в периодические выборочные проверки всех и каждого на принадлежность к оборотням. Отчего, подозреваю, я мог заработать репутацию параноика а-ля Иван Грозный. Тот, что из нашего мира. И, после всего этого, я подозреваю, что настоящий Иван Грозный параноиком, казнившим по желанию левой пятки, все же не был, и его подозрительность была вызвана чем-то вроде моей «охоты на оборотней» — когда любой может оказаться врагом. Помню, читал какую-то статью в интернете, что, мол, Грозный, как последний дурак, казнил какого-то там знаменитого военачальника, мол, не понимал, что ли, что перед грядущей войной — это все равно что самому себе руку отрезать. Поварившись немного в атмосфере Руси с ее боярами и их интригами, я скажу так: да, без командующего, как и без руки — тяжело и трудно, но бывают ситуации, когда, пожалев руку, можешь лишиться жизни. Например, когда твою руку поразила гангрена. Тут уж можно сколько угодно рассуждать, как будет тяжело без руки — а отрезать ее придется. Вот и царь мог узнать, что тот самый талантливый командующий собирается его предать, а талантливый генерал против тебя — это совсем не то же самое, что талантливый генерал на твоей стороне. Вот Грозный, возможно, сильно жалея и расстраиваясь из-за такой потери, и приказал его казнить. Или не Грозный это был, я уже как-то и не помню…
В общем, я бы, наверное, мог и свихнуться на теме оборотнической угрозы. Не будь я все это время занят, как проклятый. То, что у меня не было БОЛЬШИХ проблем — не означало, что у меня их не было вообще. Наоборот — проблемы, трудности и задачи сыпались на мою несчастную голову, как из дырявого мешка.
И первую из проблем мне на голову уронил мой верный командир стрелков Нафанаил Минин, прозванием, мать его, Охотник. Буквально сразу же после закончившихся нашей безоговорочной — хоть и несколько подставной — победой.
Нафаня посмотрел, прищурившись, на убывающих телеутов, повернулся ко мне и сказал:
— Это хорошо, что они воевать не захотели. А то у нас порох закончился.
Вот тут-то мне и поплохело.
2
Кто-то может подумать: «Пфе! Кому вообще нужен порох, если есть магия!». Да, магия, сиречь Слова, здесь есть. Вот только без пороха от нее может оказаться мало току. Да, есть Огненные Слова, которые вполне могут заменить не то. Что мушкет, а целую пушку. А толку? Не каждый человек вообще сможет эти слова выучить, мне, далеко ходить за примером не надо, до сих пор Огненное Слово не дается. А даже если и сможет выучить — не у каждого хватит Силы для того, чтобы это Слово полноценно сработало. А если даже и хватит — не факт, что хватит и на второй выстрел. Так что в армии каждого боярина, разумеется, есть боевые чародейные холопы. Но они выступают, скорее, в роли последнего резерва, когда битва пошла куда-то совсем не туда. А основную боевую нагрузку, как всегда и во все времена, тащит пехота. Каковая без пороха очень быстро превратится из стрельцов в копейщиков.
Правда, не все было так плохо — порох у нас таки был. Это просто Нафаня, из извечного армейского принципа «Пороха бывает или просто мало, или мало, но больше унести не получается», слегка преувеличил опустошенность наших арсеналов. Но — не так уж и сильно преувеличил. Пороха у нас было… на одну полноценную битву. Или на несколько небольших стычек. А дальше — переходи в копейщики… алебардщики… блин, как эти топоры называются… бердыши? Значит — в бердышники.