Солдаты великого визиря Египта, никогда не отличавшиеся храбростью, пришли в ужас, поняв, что прятаться в брошенных жителями зданиях нет смысла, франки прикончат любого, кто попадётся им там. Многие мусульмане побросали оружие, благодаря чему у них не осталось даже шанса железом проложить себе дорогу сквозь толпы сгрудившихся впереди, давивших друг друга без жалости горожан. Египтяне попадали на колени и принялись молить Аллаха спасти их.
И тут они услышали глас... с небес.
— Что вы, жалкие рабы, молите Всевышнего?! Что взываете к нему, жалкие трусы?! Что так трясётесь за свои несчастные жизни?! Того ли хочет Он, чтобы вы, недостойные, жили?! Не того! Он хочет, чтобы вы умерли, сражаясь с именем Его на устах против кафиров!
Тут многие солдаты в замешательстве повернули головы туда, откуда раздавался голос. Шёл он, как выяснилось, вовсе не с неба и принадлежал не Всевышнему, а всего лишь неизвестному, седому, с непокрытой головой, белобородому старцу в простой холщовой рубахе. В руке старик держал посох, не посох даже, простую суковатую палку. Вероятно, старец был одинок, или же его близкие бросили его, стремясь побыстрее спастись бегством. Возможно, дед и сам не пожелал идти с ними, предпочитая встретить смерть от меча, чем на старости лет пить горькое вино позора.
— Что бежите вы?! Разве не ведаете, что бегущему нет спасения?
— Что же делать нам? — начали вопрошать некоторые. — Неверные прорвались, сейчас они всей силой вольются в город и убьют нас, если мы не убежим! Их тьма под стенами, наверное, по десятку на каждого из наших! И это при том, что в бою их железные шейхи неуязвимы и порой надо десять наших, чтобы одолеть одного! О горе нам, мы все умрём сегодня!
— Если бы в подданных великого халифа Каира была хоть капля того мужества, что нашлась в сердцах немногих смельчаков, отдавших свою жизнь за веру, не стояли бы нынче франки под стенами Аскалона. Не оскорбляли бы своим нечестивым присутствием святынь эль-Кудса! Подумайте только, мечеть аль-Акса в Священном Городе, откуда пророк Мухаммед вознёсся на Небеса, чтобы беседовать с самим Аллахом, отдана кафирам, что носят красный крест с концами в виде ласточкиного хвоста! Они, железные шейхи, оскверняющие святыню ислама, нынче ворвались в наш город и ищут крови правоверных! Возьмите же мечи и убейте их всех!
— Но их великое множество... — начал кто-то, но старик перебил его. Казалось чудом, что такой немощный старец обладает столь сильным, столь зычным голосом:
— Их лишь горстка! По одному на десятерых из вас! Смотрите сами, если не видите!
И верно, на улице почти никого не осталось, все храмовники скрылись в домах и лишь время от времени кто-нибудь из них выходил наружу, выволакивая тюки добра, из которых прямо на землю падала дорогая посуда и прочая утварь, всё то, что граждане Аскалона, в спешке бросившие свои жилища, не успели утащить с собой. Больше никто на противоположном конце улицы не появлялся, получалось, что старик говорил правду.
— Братья! Правоверные! Идёмте же и убьём кафиров! — закричал кто-то. — Посмотрите, как грабят они, как делят богатства наших единоверцев, даже ещё и не победив нас, их защитников. Разве для этого великий визирь послал нас оборонять этот город, чтобы мы бежали, как трусливые овцы?! Возьмите же свои клинки и обратите гнев на осквернителей святынь!
Часть воинов сохранила оружие, другие подобрали то, что бросили, иным же не досталось ничего, кроме камня или палки, но и они последовали за товарищами. Несмотря на то что мусульман набралось не меньше трёх сотен и количество их всё время прибывало, а храмовников было лишь сорок, сражались рыцари храбро, без устали рубя в капусту своих врагов.
Однако численное превосходство язычников в сочетании с упорством в конечном счёте сделали своё дело — тамплиеры пали все до одного. Одним из последних погиб сам великий магистр ордена, Бернар де Тремелэ. Он умер, как и подобает настоящему рыцарю, в бою, чтобы предстать перед Господом с улыбкой праведника на устах.
Разя врагов и изрыгая в их адрес хулы и проклятия, храмовник не забывал и о магистре Госпиталя.
«Ну что, сир Раймунд?! Не удалось вам обойти тамплиеров?! Мы, только мы везде первые! Только мы! — мысленно повторял Бернар. — Только мы!»